Миссис Феппер удивленно взглянула на сыщика.
— Вполне. Впрочем, вы можете справиться в полиции: все мои вещи опечатаны.
— Что представляет собой мистер Брайт?
— Он во всех отношениях неплохой человек, кроме… Ну, вы меня понимаете… Но нельзя же осуждать человека за то, что он влюбился, правда? Мистер Брайт — красивый блондин, выглядит гораздо моложе своих лет, у него чудесные синие глаза… Что вы еще хотите услышать? Посмотрите на него сами.
— Я увижу его сегодня вечером, — ответил Оратор, поднимаясь со стула. — Не буду вам больше надоедать расспросами. Скажите только: какой замок у вашей шкатулки?
— Совсем особенный. К нему невозможно подобрать другой ключ. Я получила шкатулку в подарок в день свадьбы, и с тех пор ключ постоянно хранился у меня.
— Почему вы держали под таким особым замком обыкновенную почтовую бумагу? — спросил Оратор.
Она покраснела.
— Муж был очень ревнив и не позволял мне писать письма. К тому же он был настолько скуп, что считал каждое утро листы почтовой бумаги на письменном столе и устраивал скандал из-за каждого листка. Не правда ли, смешно? Я всегда покупала себе бумагу отдельно и прятала ее в шкатулку. Он так ревновал меня к прежним друзьям, с которыми я тайком переписывалась… Думаю, вам нетрудно будет убедиться в правдивости моих слов. Но вряд ли это чем-нибудь поможет мне…
— Почему вы не сказали на допросе, что мистер Брайт ухаживал за вами?
Она вздрогнула.
— Он все равно стал бы это отрицать! А свидетелей, конечно, не было.
* * *
Вечером Оратор познакомился с мистером Брайтом и рассказал ему о своем визите в тюрьму. Свидетель обвинения грустно покачал головой и вздохнул.
— Зачем только я встретил ее в тот роковой день? — сказал мистер Брайт. — Ведь я тогда оказался в городе случайно… Проходя мимо торгового центра, я заметил ее около аптеки. Я всегда испытывал к ней симпатию. А теперь вынужден свидетельствовать против нее…
— Что вы подразумеваете под словом «симпатия»? Вы за ней ухаживали? — поинтересовался Оратор.
— Ваш вопрос бестактен…
— А все же?
— Она мне нравится. Очень милая женщина. Но ее муж мне нравился больше. Мы с ним очень дружили.
— Вы ей писали?
Брайт улыбнулся.
— Ока вам сказала?.. Ну что ж, было бы глупо с моей стороны отрицать это. Я ей писал, но только записки, извещавшие хозяйку дома о том, что приду поиграть с ее больным мужем в пикет. А вы что, подозреваете иное содержание? — иронически спросил Брайт.
— Я ничего не подозреваю. Я только задаю вопросы, — нелюбезным тоном возразил Оратор.
Встреча происходили в кабинете главного констебля. После ухода свидетеля хозяин кабинета упрекнул Оливера:
— Зачем вы обидели Брайта? Он очень славный и добрый человек, который и мухи не обидит…
Оратор хмыкнул.
— Ну ладно. А что вы скажете о миссис Феппер? — продолжал главный констебль.
— Вы правы. Прелестная женщина, — согласился Оливер.
* * *
На следующее утро к мистеру Ратору явился молодой сыщик, которого главный констебль любезно предоставил ему в качестве помощника, и доложил:
— Брайт уволил мальчика, своего слугу, за курение в рабочее время. Я вчера познакомился с ним. Мы хорошо поболтали. Похоже, что он — очень сообразительный малый.
— Знаем мы этих сообразительных мальчишек, — проворчал Оратор. — Из них редко выходят порядочные люди…
В тот же день мальчишка принес молодому сыщику записную книжку мистера Брайта. Тот передал ее мистеру Ратору. Заглянув в нее, Оливер вскочил с кресла и бросился к телефону. Он попросил соединить его с начальником полиции городка Сент-Эленс, затем с одним священником в Сомерсете. К вечеру ему оставалось только проникнуть в тайну исчезновения писем.
* * *
Оливер вошел в кабинет главного констебля.
— Шкатулка миссис Феппер у вас?
— Да. И ключ тоже. Но содержимое шкатулки не представляет никакого интереса. Мы не нашли в ней ничего, кроме чистой почтовой бумаги.
— Вы оставили бумагу в шкатулке?
— Конечно.
— Разрешите мне ее осмотреть.
Через минуту шкатулка стояла перед Оратором.
Главный констебль вынул из ящика письменного стола ключ и передал его Оливеру. Сыщик отпер замок и поднял крышку. Он увидел дюжину листов почтовой бумаги различного формата и несколько конвертов.
— Странно, что она покупала разную бумагу, — заметил Оратор.
Он взял листы и разложил их на столе.
— Для чего она хранила помятые и грязноватые листы? — вслух размышлял сыщик, поглаживая усы.
— Вот уж не знаю! — воскликнул главный констебль.
Мистер Ратор улыбнулся, что с ним случалось очень редко.
— Если вы не возражаете, я возьму бумагу с собой в Лондон. Я вернусь в понедельник. Перед отъездом мне хотелось бы повидаться с обвиняемой.
* * *
Их второе свидание было еще более странным, чем первое.
Когда миссис Феппер вошла в приемную, мистер Ратор сразу же заметил, что ее походка стала тверже, лицо — спокойнее. Сыщик поздравил ее с этой переменой.
— Я простилась со всякой надеждой и примирилась с неизбежным, — объяснила она.
— Не говорите глупостей! — рассердился Оратор.
Женщина невесело усмехнулась.
— Предположим, мистер Ратор, что каким-нибудь чудом суд меня оправдает. Я совершенно не верю в эту возможность. Но допустим, что моему защитнику удастся убедить присяжных признать меня невиновной, хотя он не внушает никакого доверия. Какое будущее ожидает меня? Отсюда придется уехать, ведь репутация моя погублена навеки. Кроме того, я осталась без всяких средств к существованию. Муж успел перед смертью вычеркнуть меня из своего завещания, считая убийцей. Я чувствую, что буду не в силах бороться за жизнь. У меня нет выхода.
— Вы можете опять выйти замуж, — пробормотал Оратор, не глядя на нее.
Она внимательно посмотрела на смущенного сыщика.
— Вы странный человек, мистер Ратор. Я представляла вас совсем иным. Правда, я могла судить только по газетам… — Миссис Феппер умолкла.
Оливер встал и откашлялся.
— Я могу вам сказать, — с трудом произнес он, — что все эти опасения напрасны. Вас ожидает самое приятное будущее.
Она широко раскрыла глаза.
— Вы хотите сказать, что я буду оправдана?
— Да, конечно, Вас оправдают, — уверенно сказал он. — Ни о каком другом приговоре не может быть и
