У Бетси перехватило дыхание.
— Ах, я очень сожалею… — вырвалось у нее.
— И я сожалею, что их нарисовал. Теперь убедился, что мои друзья еще не созрели для оценки моих картин.
Обернувшись к ней, он удивленно воскликнул:
— Ну! Я был уверен, что вы гораздо старше.
Она засмеялась.
— Как можно, — сказал он, — уставиться на эти отвратительные картины и не заметить вас, такое приятное создание?! Вы так заразительно смеетесь. Я давно не получал такого удовольствия.
Он посмотрел на часы.
— Мисс, где вы?! — позвал он девушку с каталогами и снова обратился к Бетси.
— Что вас заставило посетить эту выставку?
— Я вчера прочла о ней хорошую критику в газете.
— В «Мегафоне»?
— Да, рецензия была замечательна, — отметила Бетси.
— Я сам ее написал, — объяснил он, нисколько не смутившись.
Затем, обращаясь к девушке, подошедшей к ним, он приказал:
— Скажите вашему шефу, чтобы он закрыл выставку, упаковал картины и отправил их на мою квартиру.
— Но, — воскликнула Бетси в ужасе, — я надеюсь, что не мои глупые умозаключения побуждают вас к этому?
— Я, как видите, не умею рисовать. В сущности, я никогда не учился этому и даже не работал у какого- нибудь мастера. Я — гений, и эти произведения являются продуктом творчества гения. Рамы стоят много денег, а краска, которую я употребил, тоже недешева! Здесь все есть, — он указал рукой на стены, — кроме умения.
Они вместе покинули галерею. Бетси не понимала, как можно в такой короткий срок, почти мгновенно, проникнуться сомнениями и душевными переживаниями совершенно незнакомого человека.
— Вы мне, впрочем, знакомы, — сказал он внезапно. — Вы — мисс Бетси Фелтон. Я видел в академии ваш портрет, к слову сказать, очень скверный.
— Большинство людей находили его хорошим, — вставила она.
— Я его нашел слишком идеализированным. Но, Боже, что я смыслю в искусстве? Кажется, этот лимузин принадлежит вам? — прибавил он и указал на большой автомобиль.
— Да, отец подарил его ко дню моего рождения, — когда мне исполнился двадцать один год.
— Красивая машина! — воскликнул он, открывая дверцу автомобиля.
— Очень сожалею о картинах, — сказала Бетси, протягивая ему руку.
— О, пусть это вас не беспокоит, — он весело улыбнулся.
— Могла бы вас подвезти, если это по пути, — предложила она после некоторого раздумья.
Он провел рукой по небритому подбородку.
— Если вам известно местонахождение какой-нибудь красивой глубокой реки, в которой человек мог бы беспрепятственно утопиться, то я был бы вам очень благодарен, если бы вы меня туда отвезли, — серьезно ответил он.
Но, увидев испуганные глаза Бетси, он засмеялся и добавил:
— Думаю, что вы даже не знаете, как меня зовут.
Конечно, она не знала.
— Фонсо Блэкстон, — произнес он коротко. — Фонсо — уменьшительное имя, настоящее — Альфонс — отвратительное, не правда ли? Для художника оно еще подходит. Если вам что-нибудь понадобится, обратитесь по этому адресу.
И он вручил свою визитку.
Поцеловав ей руку, он помог Бетси сесть в автомобиль и захлопнул дверцу. Постояв несколько секунд, художник приподнял шляпу и быстро удалился.
Задумавшись, Бетси не сразу заметила, как сэр Ральф Сапсон в сопровождении какой-то дамы поклонился ей. Она успела лишь заметить изящную одежду незнакомки и зонтик, прикрывавший ее лицо.
— Кто эта дама, которой вы поклонились?
— Ее зовут Бетси Фелтон, — ответил он, улыбаясь своей красивой спутнице.
— Ах, ваша невеста, если не ошибаюсь? — спросила она. — Как трудно проживать в Лондоне инкогнито! Я бы охотно с ней познакомилась.
— Может быть, несколько позже, — заметил сэр Ральф.
— Да, я очень этого хочу, — заворковала графиня. — Но рассказывайте дальше, пожалуйста, все это меня так интересует. Я начинаю понимать, отчего это вы, англичане, так богаты. Кажется, во всех деталях вы знаете дело, которым занимаетесь.
— Вы мне льстите, — скромно запротестовал сэр Ральф. — Откровенно говоря, я совсем уже не такое большое светило… Но более или менее, конечно, нужно знать свое дело.
— Более или менее! — воскликнула она удивленно. — Думаю, вы очень скромны. А ведь так хорошо осведомлены о своей железнодорожной сети.
Сэр Ральф в раздумье почесал свои усы.
— Да, немного углубиться в эти вещи все-таки нужно. Ведь некоторые господа очень часто приписывают себе чужие заслуги… Но транспортировка золота, во всяком случае, — плод моих мыслей.
Мне никогда и в голову не приходило, что торговая жизнь так полна романтики, — заметила княгиня и тут же перевела разговор. — Нельзя ли попросить шофера повернуть? С меня достаточно парка.
Автомобиль сделал полукруг.
— Хорошо, что вы так захотели, — обратился сэр Ральф к княгине.
— Почему?
— Не заметили ли вы человека в серой войлочной шляпе, беседовавшего в автомобиле с какой-то дамой?
Она кивнула.
— Этот чудак — полицейский по профессии — Майкл Претерстон — брат лорда Претерстона. Я бы не хотел, чтобы он обратил на вас внимание.
— Расскажите мне побольше о вашем транспортирте золота, — попросила она.
Сэр Ральф охотно продолжал рассказывать о своем деле. Так, он посвятил ее в историю с доками Саутгемптона, где будут останавливаться большие пароходы, раскрыл план нового расписания, предложенного им, дабы улучшить все увеличивающееся передвижение по железной дороге.
— Мы будем транспортировать все добываемое золото, — объяснил он важно. — Это, конечно, означает, что надо быть весьма осторожными, несмотря на то, что в Англии нам нечего бояться. Этот поезд, собственно говоря, состоит из двух больших несгораемых шкафов на колесах. При этом такие вот вагоны внешне ничем не отличаются от обыкновенных закрытых товарных. Поэтому даже при столкновении ничего не случится ибо сделаны они из бронированной стали.
— Как интересно! — воскликнула она. — Вы, наверное, выработали для этих поездов чрезвычайно сложное расписание.
— Да, вплоть до мельчайших деталей, — ответил он, вынимая из кармана записную книжку.
— Я вам его покажу, княгиня, — продолжал он, перелистывая украшенные золотым обрезом страницы. — Вот здесь время отправления. Тут — имена начальника поезда, машиниста, его помощника и двух кондукторов.
Она заглянула в книжку.
— У вас неразборчивый почерк, — сказала княгиня, улыбаясь. — Знаете, мои родители были людьми старого воспитания, и дорогой батюшка разрешал нам изучать латинский шрифт лишь только тогда, когда мы становились взрослыми. Но несмотря на это, я все-таки, наверное, понимаю, насколько все это сложно.
Вздохнув, она вернула ему книжку.
