помощи полиции. Кроме того, слишком мало знаю Бетси, поэтому не имею никакого права давать ей наставления в ее интимных делах. Всего лишь раз сделал ей брачное предложение, что не дает мне права вторгаться в ее душу. Хочу задать вам еще один вопрос, — сказал он, когда сэр Ральф уже собрался уходить. — Не пыталась ли княгиня расспросить вас о каком-нибудь банке, с которым вы имеете деловые связи?
— Нет, — ответил сэр Ральф. — У вас ложное представление о той даме.
— Это вам так кажется! — презрительно воскликнул Майкл, провожая посетителя к двери.
Глава 11
Сэр Ральф и Майкл были бы не на шутку встревожены, если бы как-то воскресным утром увидели на одном из вокзалов Лондона Альфонса Блэкстона. Нетерпеливо и раздраженно следил он за тем, как большая стрелка вокзальных часов все ближе и ближе подползала к девяти.
Кондуктор уже начал закрывать двери вагонов, когда на перрон выбежала запыхавшаяся Бетси.
Господин Альфонс Блэкстон втолкнул ее в пустой вагон первого класса и сам вскочил в него, когда поезд уже начал набирать ход.
— Следующий поезд отходит только через три часа, — сказал он строго.
— Ну, важно то, что мы все-таки успели к этому, — возразила она. — А где ваши вещи?
Она оглянулась в поисках мольберта и других принадлежностей, с которыми он никогда не расставался.
— Сегодня я ничего не взял, — сказал он откровенно.
— Но как же вы будете рисовать?
— Сегодня мне совсем не хочется рисовать — день слишком хорош для этого!
Она взглянула на него и засмеялась. Но затем внезапно стала серьезной.
— Вы никогда не станете известным художником. Куда, впрочем, мы едем?
— В Мейдстон. Это очень красивая местность. Я заказал автомобиль, который будет нас ждать у вокзала. Мы, может быть, поедем к побережью, потом вдоль него, а обедать будем в Саутгемптоне.
— Только не в Саутгемптоне, — взволнованно возразила Бетси. — Там сегодня будет мой отец.
Она умышленно скрыла, что сэр Ральф туда собирается.
— Вы сегодня нарядны, — заметила Бетси, оглядывая его. — Вы даже бриты! С каждым днем вы становитесь все меньше и меньше похожим на художника!
Он засмеялся присущим ему юношеским, счастливым смехом, положил ноги на противоположное сиденье и полез в карман за сигаретами. Блаженствуя, она следила за тем, как Альфонс открывал ярко- желтую коробку, в которой лежали сигареты самого дешевого сорта.
— Вы эти любите? — спросила она.
— Это — желтая солома! Да, все-таки!..
— Вы не очень-то разборчивы! — воскликнула она шутливо.
— Почему я не курю «Махинополос» с инкрустированными бриллиантами, янтарным мундштуком? — спросил он. — Потому что я бедный художник, маленькая Бетси, с трудом зарабатывающий средства к существованию. Для того чтобы позволить себе эту прогулку, мне нужно было всю неделю копить шиллинг за шиллингом.
— О Боже! — воскликнула она. — Как я глупа! Простите меня, пожалуйста!
— Охотно, если только вы не будете забывать, что я адски беден, а вы — сказочно богаты.
— Почему?
— Мы видимся очень редко, но еще реже можем совершать такие прогулки.
— Но при чем тут деньги?.. — прошептала она.
Ее начало бросать то в жар, то в холод, сердце усиленно забилось — это было какое-то неизведанное, новое состояние. Он ничего не ответил. Его рука страстно обвилась вокруг ее талии, и прежде, нежели она успела что-то понять, его губы прильнули к ее губам.
* * *
Сэр Ральф и граф Фланборуг прибыли в Саутгемптон на совещание с высшим руководством города. Во время званого обеда прозвучало много речей. Сэр Ральф сравнил предстоящее прибытие пассажирского парохода Австралийско-Африканского общества с возвращением Одиссея. Вскоре было получено телеграфное извещение о прибытии парохода.
Журналисты, директора с женами, приехавшие из Лондона на торжество, ознакомились с некоторыми изобретениями и модификациями. Особое внимание привлекали два новеньких вагона, о назначении которых сэр Ральф сообщил узкому кругу близких коллег: «Несгораемые шкафы на колесах».
— Граф Фланборуг не будет возражать, если я вам сообщу, — обратился сэр Ральф к небольшой группе слушателей, — что сегодня вечером в этих вагонах будут транспортированы десять тонн золота в слитках!
— Какой стоимости? — спросил один из заинтересованных слушателей.
— Два миллиона восемьсот шестьдесят семь тысяч двести фунтов, — гордо ответил сэр Ральф, — что составляет полугодовой оборот всех золотых приисков графа Фланборуга.
Среди директоров прошел одобрительный шепот.
* * *
В один из домов невдалеке от доков вошел невзрачный бледный человек. Там он встретился с черноволосым мужчиной, похожим на иностранца. Они говорили шепотом.
— Мы напрасно так старались!
— Почему?
— Невозможно подкупить ни машиниста, ни кочегара. Эти два старика уже много лет служат в этом обществе…
— Надеюсь, вы были предусмотрительны?
Бледный человек кивнул.
— С машинистом я говорил так просто, как только мог, — сказал он. — Мне удалось узнать, что у него сын служит в индийской армии. Это помогло здорово подружиться с этим старым чудаком, я солгал, что встречался там с его птенцом, но он все равно неподкупен, Грэгори.
— Я поговорю с Кэтти по телефону, — шепнул другой. — Может быть, нам все-таки удастся остановить поезд без стрельбы… В восемь часов встретимся здесь с Куннингхамом. Вы этот поезд видели?
— К сожалению, я не мог близко пробраться к нему — туда пришел сэр Ральф с гостями.
* * *
Тем временем сэр Ральф показывал гостям большой паровоз, которым должны были отвезти вагоны в Лондон. На паровозе возился рабочий, чтобы прикрепить недостающий третий зеленый фонарь.
Когда гости разъехались, сэр Ральф и граф Фланборуг отправились в маленькую гостиницу у железнодорожной станции, чтобы там провести три скучнейших воскресных часа — от двух до пяти.
Вдруг около трех часов граф Фланборуг был разбужен сэром Ральфом.
— Вы тоже получили телеграмму? — спросил он, показывая телеграфный бланк.
— Телеграмму? Нет! Какую? — испуганно спросил граф.
— Читайте.
Телеграмма была подписана Майклом:
Граф Фланборуг, открыв рот, впился глазами в своего компаньона.
— Для нас это опасно, — сказал он.
— Я заказал экстренный поезд на Лондон. Он ждет. Мы лишь подождем телефонное подтверждение.
Через десять минут Майкл был на линии.
— Обе двери были взорваны, — повторил он, — но ничего, кажется, не украдено. Будет, во всяком случае, лучше, если вы сами приедете.
