— Это совсем некстати, — заметил сэр Ральф, вешая трубку. — Машинист, который повезет нас в Лондон, должен был вести наш транспорт с золотом.
Сделав соответствующие наставления ответственному по сопровождению золотого поезда, оба вошли в экстренный состав и помчались на север.
Утром Майкла разбудил ошибочный телефонный звонок. Но спать он уже не мог. Поэтому встал, принял душ, побрился. Чтобы не будить прислугу, сам приготовил себе кофе.
Когда он вышел на еще пустынную улицу, его приветствовали первые лучи солнца. Никаких определенных целей не было, — хотелось лишь немного прогуляться. Он отправился в Гайд-парк, купив по дороге газету.
Майкл сел на скамейку, прикрыл колени пальто — было весьма сыро — и принялся за чтение газеты. Вдруг кто-то тихо назвал его по имени. Он вздрогнул.
— Кэтти! Вот тебе и раз!
Лицо девушки имело какое-то странное выражение.
— Я уверена, что сама судьба привела меня сюда, — проговорила она. — Теперь я вас слушаю, Майкл.
Она ничем не намекнула о его недавнем, весьма нелюбезном поведении.
— Вы следили за мной?
— Ведь я же вам говорю, что это судьба, — возразила она. — Я никак не могла заснуть, и, взяв свой автомобиль, приехала сюда.
— Ну-с, а как поживает княгиня Башевская? — спросил он, усаживаясь удобнее.
— Княгиня?..
— Башевская! Бедный Ральф! Как жестоко вы его однако подвели.
Она подалась вперед, подперев рукой подбородок.
— Вы иногда прямо-таки меня пугаете, — сказала она. — Я никак не пойму, действительно вы так умны, или просто обладаете поразительной памятью?
— У меня и то, и другое! — ответил он. — Расскажите мне кое-что о ваших владениях на Урале.
— В Польше, — поправила она.
— И там, конечно, есть ваши рудники?
— У меня нет рудников, — спокойно сказала она. — Неужели вы были бы приятно удивлены, если я сказала, что у меня в Польше есть имение?
— Ничто из сказанного вами не может меня удивить, кроме… Вот если бы вы стали уважать право личной собственности.
Он сложил газету и бросил ее в урну. Кэтти наблюдала за ним с улыбкой.
— Какой вы порядочный человек! — заметила она. — И на работе, и в парке, везде вы — блюститель порядка.
— Мы все подчиняемся тем или иным порядкам, — ответил он многозначительно.
— Вы — чудак! — воскликнула Кэтти, рассмеявшись.
— Не хотите ли лучше сказать, княгиня, отчего вы так легкомысленны?
— Не называйте меня княгиней!
— В таком случае, скажите мне, госпожа помещица, что вы затеваете с Ральфом? Он, впрочем, очарован вами. В тот вечер, когда встретились с ним, вы, наверное, решили безжалостно ранить его. Попал ли ваш выстрел в желаемую мишень?
— Да, я не промахнулась, — подтвердила она.
Ему показалось, что она не так уверена, как всегда.
— Вы, очевидно, переутомились. Ваш врач не позволил бы вам больше одного преступления в месяц!
— Действительно неисправимый чудак! — повторила она.
— Вы не хотите, конечно, исповедаться передо мной, и в потоке слез облегчить свое девичье сердце на моей груди?
— Нет, — воспротивилась она решительно, — я этого терпеть не могу. Но одно хочу вам сказать, мы как раз предпринимаем колоссальнейшее из всех преступлений, когда-либо совершенных нами. Хотите знать, зачем мне понадобилась должность у Фланборуга, зачем я возилась с этим отвратительным человеком — Ральфом Сапсоном? Оба стали моими жертвами. Скажу вам больше: чтобы быть уверенной в успехе моего проекта, я устроила так, что те господа в одно прекрасное утро уехали из Лондона. Это все, что я могу вам сказать, Майкл.
— Вы, прямо роман с продолжением, останавливаетесь в самом захватывающем месте, — пожаловался он Кэтти.
И словно пронзил ее взглядом своих умных серых глаз. Но та оставалась спокойной.
— Я бы очень хотел, чтобы вы не были замешаны… — заметил он.
— В чем? — спросила она.
— В этой грязной истории.
— Может быть, в один прекрасный день я превращусь в благородную девушку, и тогда вы сможете помочь мне какой-нибудь службой с оплатой в несколько фунтов в неделю. В моем лице, Майкл, вы бы обрели идеальную секретаршу, ибо я знаю по именам преступников всего мира. Вы бы могли тогда пренебречь лабораторией по отпечаткам пальцев и предоставить все Кэтти. А что, если бы я вдруг кому- нибудь заявила, кем я была, а теперь хочу стать честной, просила бы о помощи, говоря, что у меня нет денег, но что у меня доброе сердце… Поверьте мне, Майкл, что меня сначала бы заставили пилить дрова, а потом дали какое-нибудь местечко в какой-нибудь благочестивой семье и разрешали только изредка пользоваться свободой. Вы понимаете, Майкл, что даже честную жизнь можно начать лишь с прислуживания сильным мира сего. Строить здание с крыши ведь нельзя. Я ненавижу честных людей!
Майкл кивнул.
— Я тоже, — сказал он. — Но только в том случае, когда эта честность только показная… Ведь под честностью нельзя понимать издевательство и бессердечие… Хотя, я себя святым не считаю.
— Скажите, я ведь неисправимая и скверная, не правда ли?
Майкл засмеялся, но тут же снова стал серьезным.
— Ваша исповедь ставит меня в тупик. Вы — женщина, и это прекрасно. Но, с другой стороны, вы — преступница, и я не должен верить вашим словам. Я достаточно знаком с образом ваших мыслей, чтобы признать: для совершения преступления совсем не обязательно ваше присутствие на месте преступления.
— Бедный Майкл! — съязвила она.
— Бедная Кэтти! — ответил он. — Надо трезво рассуждать, Кэтти! Рано или поздно вы все равно будете арестованы. Подумайте только о том, что это означает! Подумайте о страшной тюремной жизни, где каждая минута кажется часом, а каждый час — вечностью! Подумайте о грязной работе, которую вы обязаны будете исполнять: мыть полы, стирать белье, шить мешки. Каждое воскресенье, хотите вы или нет, вас будут гнать в церковь, тюремные смотрители будут приставать к вам… Подумайте обо всем этом!
— Я покончу с собой прежде, чем нечто подобное случится со мной, — объяснила она. — Знаю, вы желаете мне добра, Майкл Претерстон, но ни вы, ни кто другой не сможет заставить меня мыслить иначе, чем я мыслю сейчас. Никто не изменит моего мировоззрения, ибо я непоколебима.
Кэтти положила руку на его грудь и посмотрела на сыщика смеющимися глазами.
— Бедный Майкл!
Они вместе вышли из парка. Ее автомобиль стоял у ворот. Майкл помог завести мотор.
— Прощайте, Майкл.
— До свидания, — ответил он. — Мы, возможно, увидимся не раньше судебного разбирательства.
В тот же день постовой полицейский услышал два взрыва, поднявших на ноги всю уголовную полицию. Через полчаса туда прибыл Майкл, который после предварительного расследования, известил о случившемся сэра Ральфа.
— Удивительно, — вырвалось у него, когда увидел, что ни из сейфа, ни из стальной комнаты ничего не украдено.
Назначив охрану, он сообщил о происшествии господину Смиту. Когда шеф приехал и осмотрел место
