просмотрел их, а потом ознакомился с их содержанием. Мартин рассеянно пытался написать на одно из них ответ, когда в комнату вошла Дора. Она была в легком капоте — она редко одевалась до завтрака, если не было какого-нибудь дела. По первому взгляду он увидел, что она плохо спала. Вокруг ее красивых глаз лежали тени и легкие морщинки, которых не было до сих пор. Он пожелал ей доброго утра и продолжал возиться с письмом, но вскоре положил перо на письменный стол.
— Дора… чем ты занималась до того, как встретила меня?
Она подняла глаза от газеты, которую лениво просматривала.
— Что ты хочешь сказать? Играла на сцене.
— Но как ты начала эту карьеру? Я никогда не спрашивал тебя, дорогая.
Она снова принялась за просмотр газеты, ожидая разъяснения его вопроса. Но он молчал, и тогда она сказала:
— Сначала была хористкой в кочующей труппе. Труппа распалась, и я осталась в захолустном городке. У меня не было денег даже на обратный проезд в Лондон. Три месяца я выступала, демонстрируя искусную стрельбу, потом попала в другую труппу, где мне приходилось исполнять всевозможные роли и обязанности от героини до театрального плотника. Я теперь знаю проводку электричества лучше любого монтера…
Она внезапно остановилась.
— Я делала все, — коротко закончила она. — Почему ты заговорил об этом?
— Так, хотел узнать… — ответил Бонни. — Странно, но я никогда не представлял себе этого более или менее ясно.
— Когда я встретилась с тобой, я уже была на пути к славе провинциальной актрисы. Все же я добилась бы немногого. Провинциальная актриса зарабатывает мало, и я думаю, что честным путем я никогда не приобрела бы уютного маленького особняка на Керзон-стрит. Почему ты спрашиваешь?
— Где ты встретилась с Маршалтом?
Она снова взялась за газету. Он увидел, как дрожала ее рука, и не повторил вопроса. После некоторого молчания она ответила:
— Здесь, в Лондоне. Лучше бы я умерла!
Вопрос этот был болезненным для обоих.
— Дора, ты любила его?
Она покачала головой:
— Я ненавижу его, ненавижу! — воскликнула она с такой силой, что он был поражен. — Ты не веришь мне? Ты убедил себя, что я не была тебе… верной женой. Я знаю, ты так думаешь. Но я расскажу тебе все. Я любила его. Я хотела порвать с тобой, настоять на нашем разводе. Но я была добродетельна, настолько добродетельна, что надоела ему. Я немного старомодна в этом отношении. И, кроме того, добродетель имеет свои выгодные стороны. Легкодоступные женщины напоминают легко добытые деньги: их не держат долго и, когда они растрачены, ищут новых. Женщина может удержать мужчину только его желанием, Бонни. Когда он умер, я все поняла. Я даже не говорю о его действительной смерти, а о той ужасающей перемене, которую я почувствовала в нем по отношению к себе. То же самое я испытала, когда Одри умерла для меня. Да, она теперь мертва для меня, а когда-то наше родство, наши отношения, какими бы плохими они ни были, все же имели какое-то значение…
Он посмотрел на нее из-под своих густых, черных ресниц.
— Так ты думаешь, что он умер?
Быстрое, нетерпеливое движение ее руки было достаточным ответом.
— Я не знаю. Мне кажется, что нет. Но мне безразлично.
Она говорила искренне, — он не сомневался в этом.
— Он никогда не говорил тебе о Малпасе?
— Об этом старике? Да, он часто говорил о нем. Малпас ненавидел его. Лэси говорил полиции и вообще всем, что не знал его, но это неправда, он его отлично знал! Он сказал, что в прежнее время он и Малпас были деловыми компаньонами, и Лэси отбил у него жену… я забыла все, что он рассказывал мне. Ты видел Стэнфорда?
Мартин кивнул головой.
— Он ничего не говорил? Я ведь знала, что они знакомы, — сказала она.
— Знакомы? — он рассмеялся. — По-видимому, они были близкими друзьями! Стэнфорд всегда был скрытным человеком, но все же я не думал, что он скроет от меня свою дружбу с Маршалтом.
Мартин встал, подошел к дивану, на котором она сидела, и положил руку на ее плечо.
— Благодарю тебя за все то, что ты сказала. Я уверен, что между нами все будет по-старому. Как ты теперь относишься к Одри?
Она промолчала.
— Ты все еще зла на нее? Но почему? Это неразумно, если единственной причиной был Маршалт…
— Я не знаю, — она пожала плечами. — Моя неприязнь к Одри врожденная, я выросла с этой нелюбовью к ней.
— Очень жаль, — сказал Мартин и, погладив ее нежно по плечу, вышел из комнаты.
У него было назначено деловое свидание в городе. Дела Мартина шли неважно. Один из его самых доходных игорных притонов был обнаружен полицией, и ему стоило почти тысячу фунтов скрыть свое соучастие в этом деле. Человек, который вел его дело, вымогал у него теперь деньги, но это не поразило и не возмутило его. К этому он был подготовлен, это было почти обычаем в подобных случаях. Одним он был обязан Доре и вспомнил об этом, когда его автомобиль проезжал по оживленным улицам Сити: из-за нее он лишился возможности сбывать фальшивые деньги, которые изготавливал один специалист-итальянец. Тысячефранковые банкноты были подделаны так искусно, что удалось обмануть даже французский банк. Стэнфорд передал эти деньги другому покупателю, тот попался с поличным и теперь ожидал суда.
Мартин жил на доходы с удачных сделок, но они стали редкими. Казалось, что все ловкие дельцы попали под замок и прекратили все выгодные дела. Ему ничего не оставалось, как прибегнуть к последнему средству афериста — начать продавать нефтяные акции несуществующих компаний. Он уже встретился с нужным человеком и вел предварительные переговоры, но это дело не влекло его.
Мартин завтракал один в ресторане в Сохо, и тут появился очередной наводчик. В другое время он прогнал бы этого субъекта с хитрым лицом, который с виноватой улыбкой подсел без приглашения к его столу. Но теперь финансы Мартина были в таком состоянии, что он не мог упускать даже такой шанс. И, мало ожидая от этого осведомителя, он все же решил выслушать его.
Манера обращения наводчика с Мартином немного отличалась от его обращения с такой знаменитостью, как Слик Смит.
— Очень рад встретить вас, мистер Элтон. Давно не виделись! Благодарю — я выпью бренди. Тихие дела вокруг, мистер Элтон!
«Вокруг» означало круг тех людей, которые не страдали чрезмерной щепетильностью в вопросах «моего» и «твоего».
— По-моему, дела не так плохи, — сказал Элтон.
— Может быть, ваши! — наводчик печально покачал головой. — Но я думал о делах маленьких людей, мистер Элтон. Что о них говорить — это пешки. Но даже у них поправились бы дела, если бы они знали то, что знаю я.
— А что вы знаете? — с кажущимся безразличием спросил Элтон.
Человек понизил голос.
— У меня есть кое-что для вас, и я единственный человек в городе, который знает об этом. Я сам сделал это открытие. «Умные» все толкуют об этом, но только я могу расчистить дорогу, — он самодовольно улыбнулся. — Человек, который будто бы должен приехать из Южной Африки, уже больше года здесь. Он был приговорен к пожизненному заключению, но помилован и богат невероятно, богаче… — он назвал ряд имен видных финансистов.
— Он был в тюрьме, говорите вы?
— Да, он долго сидел в тюрьме. Он освобожден больше года тому назад, и я говорю вам — у него миллионы. «Умные» узнали, что он выезжает, но не знают, что он уже в Лондоне. Это только доказывает, что «умные» не всегда все знают.
Мартин знал, что «умные» были довольно неясным обозначением тех преступных шаек, которые
