— Репортеры говорят, что совершено также нападение и на внучку полковника. Это правда? — На противоположном конце провода слышались чьи-то голоса, что взвинтило раздражение Джулиана до предела. — Вы меня слышите?! — рявкнул он.
— Извините, сэр. Да, боюсь, у нее сломана рука, но она поправляется. Послушайте, лучший мой вам совет — не высовываться и не создавать шума.
— Да бросьте вы! — резко выкрикнул Джулиан. — Подонки из газет и с телевидения практически взяли нас в осаду. Они даже пытаются сфотографировать нас через окна.
— Мы все в подобной ситуации, сэр. Нужно набраться терпения.
— Я не собираюсь терпеть! — возмутился Джулиан. — Я требую, чтобы всю эту сволочь убрали от моего дома, и я хочу знать, что все-таки происходит. Вчера нам сообщили только, что какой-то человек арестован… Судя по вопросам, которые задают здесь репортеры, он один из бродяг.
— Совершенно верно. Мы подтвердили данный факт для прессы.
— Но почему вы нам о нем не сказали?
— Я бы, конечно, рассказал, если бы встретился с вами лично. Но с какой стати вы придаете такое значение подобным мелочам?
— О, ради Бога! Прошлым вечером вы сами говорили, что Прю думает, будто Дарт Вейдер — один из бродяг. Неужели вы не понимаете, насколько мы будем уязвимы, если наружу выйдет информация о связи Элли с этим человеком?
Еще одна пауза и звуки приглушенной беседы.
— Извините, сэр, — снова заговорил Монро, — мы здесь очень заняты, как вы, наверное, понимаете. Почему вы считаете, что убийство Роберта Доусона каким-то образом связано со звонками вашей жены полковнику?
— Я так не считаю! — резко возразил Джулиан. — Но вы были убеждены в наличии какой-то связи между Элли и бродягами, когда допрашивали ее.
— Я просто повторял то, что сказала миссис Уэлдон… но ведь это не было серьезное предположение, сэр. У миссис Уэлдон случилась истерика из-за вторжения какого-то незнакомца на территорию Шенстедской фермы. Ну и, конечно, она сделала достаточно поспешные и даже фантастические выводы. В данный момент у нас нет никаких оснований связывать события прошедшей ночи со звонками вашей жены.
— Прекрасно! — прохрипел в трубку Джулиан. — В таком случае, возможно, вы пришлете сюда полицейских и разберетесь с репортерами, собравшимися у меня под окнами? Я совершенно не причастен ни к чему, что здесь происходит, но со мной обращаются, как с преступником.
— Мы работаем в очень напряженных условиях, — ответил Монро извиняющимся тоном, — Если вас это утешит, то должен сказать, что капитану Смит приходится намного тяжелее, чем вам.
— Меня это совсем не утешает! — огрызнулся Джулиан. — Мне, конечно, очень жаль, что девушка пострадала, но не моя вина, что она оказалась не в том месте и не в то время. Теперь ответьте все-таки на мой вопрос: вы пришлете полицейских или мне придется самому стать нарушителем общественного порядка, чтобы привлечь к себе внимание?
— Я пришлю полицейских, сэр.
— Очень надеюсь, что вы сдержите слово! — прорычал Джулиан, бросил трубку и тут же поднял ее, так как телефон вновь зазвонил. — Подонки! — произнес он, шевеля одними губами.
Монро положил трубку и с задумчивой улыбкой взглянул на инспектора.
— Я ведь говорил вам, что он позвонит, — сказал он. — Мечет громы и молнии… хочет узнать, что говорит Лис.
— И что вы собираетесь делать?
— Пусть пока покипятится. Весьма эгоцентричный тип… Его возмущает, что я не уделил ему достаточного внимания. — Монро на мгновение задумался. — Чем дольше он будет во власти фоторепортеров, тем больше заведется. Ему страшно хочется выбраться из дома, но не совсем понятно, для того ли, чтобы сбежать, или чтобы избавиться от улик. Возможно, он преследует обе цели.
— Неужели вы всерьез полагаете, что за всеми здешними событиями стоит Бартлетт?
Монро пожал плечами:
— Я практически уверен, что он сам подтолкнул жену к этим звонкам. Прошлым вечером Бартлетт чувствовал себя уж слишком свободно и раскованно. Я наблюдал за ним. Он играл с женой, как с какой- нибудь дурочкой. Что довольно интересно, так как она явно мнит себя сильной личностью — по крайней мере миссис Уэлдон, без всякого сомнения, считает ее таковой. Должен сказать, по сравнению со своим муженьком она просто кусок желе.
— Может быть, он хотел с ней таким образом расквитаться?
Монро повернулся к окну и прищурился.
— Не исключено, но не стоит забывать, что у него очень большие траты. Он тратится на жену… на подружку… на лошадь… на охоту… на свой винный погреб. В холле я обратил внимание на два набора для игры в гольф, его и ее… Я уж не говорю о «БМВ», о «рейнджровере», о дорогих интерьерах и стильной одежде. По словам Марка Анкертона, это вторая жена Бартлетта. Он развелся двадцать лет назад, и от первого брака у него двое взрослых детей. Не забывайте, мы ведем речь о человеке, который едва смог добраться до уровня старшего менеджера и которому пришлось отдать половину своего состояния первой жене. Кроме того, ему ведь приходилось финансово поддерживать детей… Дом в Лондоне они продали еще до начала бума на недвижимость… И вот посмотрите, он уходит в отставку раньше срока и живет, как лорд. — Монро покачал головой. — Как-то все не сходится.
— Благодаря Лису он может стать чуть ли не самым крупным торговцем оружием в Европе.
— Вряд ли. Мне кажется, что у него была доля в серебре и картинах, но если Бартлетт услышит что- нибудь об оружии, у него случится сердечный приступ. Однако, думаю, Лис не лгал, когда сказал, что отдал папку ему. Бартлетту, конечно, известно, кто такая капитан Смит. Что до того, кому могла принадлежать подобная идея, то я полагаю… — он помахал рукой из стороны в сторону, — что ее можно разделить пополам между ними. Выбор времени, несомненно, принадлежал Лису. Полковник никогда не отличался особой общительностью, а после смерти жены вообще перестал выходить из дому. Могу держать пари, что Лису надоело воровать при помощи Веры, ему хотелось самому проникнуть внутрь Особняка. Метод проникновения — загнать старика на террасу и заставить его вести изнурительную оборону, пока Лис входит в дом с противоположной стороны, — скорее всего принадлежал Бартлетту. Он еще та штучка. Вполне могу поверить, что собаку полковника убил как раз он.
— Марк Анкертон упоминал мне о «тумане войны», подразумевая попытку ввести полковника в заблуждение относительно того, откуда исходит противодействие ему и насколько оно значительно.
— Я предпочитаю пользоваться охотничьими метафорами, — сказал Монро. — Лис и Бартлетт — одного поля ягоды. Им обоим нравится терроризировать бессловесных животных.
Инспектор усмехнулся:
— Полковник — отнюдь не бессловесное животное.
— Был вполне бессловесным, когда, обвиненный в изнасиловании собственной дочери, не мог и слова сказать в свою защиту. И вообще, как можно в подобной ситуации защищаться?
— Гм… — Инспектор заерзал на краешке рабочего стола сержанта. — В том, как Лис преследовал членов этой семьи, есть что-то личное. Как вы думаете, он говорит правду, когда утверждает, что у него была связь с дочерью полковника? Вот где широкое поле деятельности для психиатра: избалованная девчонка из богатой семьи и парень с задворок жизни.
— Мы попытаемся проверить все его утверждения, как только получим доступ к Элизабет.
— Но она может отрицать свою связь с ним ради капитана Смит.
— Надеюсь, — ответил Монро. — Ведь он настоящее животное. И если бы Лис по-настоящему считал, что девушка — его дочь, стал бы он с такой жестокостью нападать на нее?
Инспектор прошел к окну.
— Он воспринимает ее не как индивидуальность, а просто как члена семьи, которая вызывает у него ненависть. Хотя, по правде говоря, это достаточно странно. Полковник и его сын высказали предложение провести анализ ДНК, чтобы доказать, что между ними и Лисом нет никакой генетической связи.
Монро кивнул:
