Мистер Фаррер снял очки и принялся сосредоточенно их протирать. Гарри оставил свое место у проектора и прошел в нишу, где, всеми забытая, рыдала Джейн. Я увидела, как он обнял ее, словно ребенка, прижал к своей широкой груди и похлопал по спине похожими на сосиски пальцами. Сама я продолжала неподвижно сидеть на стуле, словно события того дня все еще разворачивались перед моими глазами.
Джейн столкнула меня!
Я вспомнила, как испугалась, поняв, что именно это она и собирается сделать. Вспомнила, как старалась высвободиться. Вспомнила, как она ударила меня по рукам, как мои пальцы разжались и я выпустила корень, за который хваталась из последних сил. Вспомнила острые ветви и камни. Вспомнила боль и стремительное падение вниз, в ручей.
Я крепко обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.
— Шок, — быстро поставил диагноз Филипп. — Немедленно в постель. Грелки, горячее питье!
Он взял меня на руки, понес в комнату, и рыдания Джейн стали еще громче, потом прекратились. Я открыла глаза и подумала, каково это, когда тебя целует мужчина с огромными усами.
— Поставьте меня на пол, Филипп. Я могу идти. Возвращайтесь к Джейн.
Он промолчал, и я была рада этому, потому что лестница оказалась на удивление крутой, а мои колени превратились в желе. Я не смогла бы доползти до кровати без посторонней помощи, и мне не хотелось, чтобы мне помогал идти Гарри или мистер Фаррер.
Филипп засунул под одеяло грелки, а я не могла вымолвить ни слова, потому что мои зубы стучали о край чашки…
Когда я открыла глаза, у моей постели сидела Джейн, совершенно другая, притихшая Джейн. Она завернулась в одеяло, и ее глаза потемнели от боли, но я никогда раньше не видела в них такой теплоты и участия. Прекрасная даже в своем горе, Джейн уже не походила на холодную мраморную богиню. Она заметила мой взгляд, и в ее голубых глазах появились слезы, побежали по бледным щекам и закапали на одеяло. Я высвободила из-под одеяла пальцы, и рука Джейн застенчиво потянулась ко мне.
— Не плачь, Джейн. Нет, плачь, если можешь. Тебе станет легче.
— Не знаю, почему я это сделала! — рыдала она. — Нет, это ложь. Я так ревновала. Бренда, простишь ли ты меня когда-нибудь?
Я не могла поверить своим ушам. Красивая, элегантная Джейн ревновала к гадкому утенку. Невероятно!
— Это правда. Я хотела, чтобы ты упала.
— Но почему?
— Как будто ты сама не знаешь! Из-за Филиппа, конечно. Я просто не могла представить, что ты нравишься ему больше меня. Я думала, он меня боится. Знаешь, только в сказках слуги влюбляются в своих господ, а я давно не верю в сказки. Но когда Гарри мне сказал, что Филипп на самом деле врач, я не могла поверить. Ты знала?
— Узнала в больнице.
— Гарри говорит, что меня не обвинят в попытке убийства лишь потому, что Филипп был рядом и сумел оказать тебе помощь. Бренда, только представь…
— Не надо! Если мы будем представлять, что могло бы случиться, то сойдем с ума.
— Я даже пыталась убедить Филиппа, что ты сумасшедшая. Я пыталась показать ему, что он мне нравится, что я не гордая и могу полюбить слугу, но ему было все равно. Он предпочел тебя, даже когда я сказала, будто ты моя компаньонка. Бренда, я сделала все, чтобы заполучить его!
Джейн замолчала и поплотнее закуталась в одеяло.
— Бренда, Филипп отвернулся от меня! Ты сама видела. Когда я была готова отдать ему все, он спокойно сидел и рисовал тебя. Я хотела найти этот рисунок и разорвать его на части, потому что ненавидела тебя. А если бы не вы с Хелен, я стала бы нищей.
Я погладила ледяные руки Джейн, стараясь согреть их, и заметила на пальце кольцо Гарри. Джейн улыбнулась сквозь слезы:
— Какой он хороший, правда? Он хочет, чтобы я вернулась.
— Милая, я так рада за тебя.
— Еще бы! Ты сама едва не стала его женой. Гарри тебя обожает.
— Но не так сильно, как тебя.
— И ты правда рада, что мы опять помолвлены?
— Конечно!
— Бренда, когда пройдет время, ты вспомнишь, что я твоя сводная сестра и что раньше мы были друзьями?
Я вылезла из-под одеяла и обняла Джейн.
— Милая Джейн, забудь обо всем. Мы друзья, несмотря ни на что.
Джейн была такой маленькой, такой беззащитной в огромном коконе одеяла. Когда Филипп зашел в комнату, она лежала на моей кровати и наши слезы смешались. Наверное, мы были точной копией Красавицы и Чудовища, но именно мою руку он взял в свои ладони и к моему лбу приложил прохладные пальцы.
Мистер Фаррер был непреклонен.
— Являясь адвокатом и опекуном мисс Джейн и мисс Бренды, я настаиваю, чтобы они немедленно покинули этот дом. Они могут пока поселиться в отеле. Если мисс Бренда нездорова, ее положат в больницу. Но больше им нельзя здесь оставаться.
Филипп весело прищурил глаза:
— Они ведь могут самовольно поселиться в чужом доме, верно?
— Сейчас не время для шуток. Мне давно пора ехать. Но уеду я только после того, как мисс Джейн и мисс Бренда благополучно покинут коттедж. Не представляю, что подумает новый владелец.
— Мистер Фаррер, он с радостью позволит им жить в этом доме, — объявил Филипп.
— Вы говорите так, словно уверены в этом. Возможно, вам известно, кто новый владелец?
— Вообще-то да.
— Уже легче. Не могли бы вы дать мне его адрес? Я должен немедленно с ним связаться.
Я все поняла, когда Филипп протянул адвокату визитную карточку.
— К вашим услугам. Теперь вы понимаете, почему я буду рад видеть их и вас тоже в этом доме.
Адвокат облегченно вздохнул, и морщины на его лбу разгладились.
— Благодарю, но если я поеду прямо сейчас, то успею на поезд из Сибурна. Свяжусь с вами позже. Моя жена… вы понимаете…
— Я отвезу вас на станцию, сэр, — предложил Гарри. — Если Джейн сможет подождать часок.
Филипп улыбнулся:
— Возьми «ягуар», Гарри. Тогда Джейн сможет поехать с тобой.
— Правда? Я могу взять машину?! — радостно воскликнул Гарри.
— Просто береги ее, и все.
— Еще бы! Едем, Джейн? Готовы, сэр?
Мы с Филиппом остались одни.
— Догадываешься, почему я это сделал? — спросил он.
— Дал им машину? Потому что умеешь ходить пешком?
— Потому что я хотел остаться с тобой наедине.
— Да?
— Чтобы все расставить по местам, милая…
Я засмеялась:
— Не стоит так подражать Джейн. «Милая» — ее слово.
— Но для Джейн, в отличие от меня, оно ничего не значит.
И внезапно я очутилась в его объятиях. Мое сердце оглушительно забилось, по спине побежала дрожь, а на глаза навернулись слезы, но это были слезы счастья. Значит, Джейн не сошла с ума. Филипп действительно любил меня.
