важно не потому, что мне грозила тюрьма, а потому, что за решеткой я не смог бы грести столько зелени, как на свободе. Я работал без устали. Меня не сковывали ни мораль, ни законы, ничто, только самосохранение. Ничто не приносило мне покоя… но все изменилось две ночи назад.
– Что изменилось?
– Я взглянул в глаза женщины и почувствовал… что-то иное.
Вин потянулся к заднему карману и достал изображение Мадонны. Пристально посмотрев на него, он положил карточку на стол и повернул ее так, чтобы смог разглядеть и Джим.
– Когда я посмотрел в ее глаза… я впервые в жизни почувствовал удовлетворение.
***
Наклонившись, Джим посмотрел на икону. Черт возьми… на ней была изображена Мария-Тереза. Темные волосы, голубые глаза, мягкое, доброе лицо.
– А вот это на самом деле жутко.
Вин прокашлялся. – Она – не Дева Мария. Я знаю. И это не ее изображение. Но когда я увидел Марию-Терезу, жгучая дыра в моем животе успокоилась. Девина? Она только подливала масла в огонь. Был ли это наш секс и преступаемые нами границы, или же вещи, которые она желала получить, посещаемые нами места. Она делала голод только сильнее. С другой стороны, Мария-Тереза… она – как теплый бассейн. Когда я с ней, мне не хочется быть где-то еще. Вообще.
Парень резко убрал икону, закатывая глаза. – Господи Боже, только послушайте, что я говорю. Напоминает фильм о домашнем насилии.
Джим слегка улыбнулся. – Ну, да, если все не разрешится, ты всегда сможешь начать бизнес по изготовлению поздравительных открыток в тюрьме.
– Мечтал именно о такой смене карьеры.
– Лучше так, чем штопать номерные знаки.
– Остроумнее, это точно.
Джим подумал о Девине и так называемом сне. Велика вероятность, что это был и не ночной кошмар вовсе. Да ради Бога, если Девина не отбрасывала тень при дневном освещении, то какие еще трюки она прятала в своем рукаве?
– Что конкретно ты сделал? – спросил Джим. – Когда тебе было семнадцать?
Вин скрестил руки на груди, и практически можно было услышать, как его засасывает прошлое. – То, что мне сказала сделать та женщина.
– И это было...? – Когда Вин покачал головой, Джим догадался, что обряд был из разряда жуткого хард-кора. – Женщина еще жива?
– Не знаю.
– Как ее зовут?
– Какая разница? Это в прошлом.
– Но Девина – нет, и благодаря ней ты арестован за то, чего не совершал. – Вин смачно выругался, на что Джим кивнул. – Ты открыл дверь, неплохая мысль вернуться назад и забрать от нее ключи.
– В том и проблема. Я думал, что закрыл ее. Что до гадалки, то все произошло двадцать лет назад. Сомневаюсь, что мы сможем ее найти.
Когда Вин начал убирать со стола, Джим взглянул на его неуклюже перевязанную руку. – Как поранился?
– Раздавил стакан во время разговора с тобой.
– Не удивительно.
Вин остановился, завернув хлеб из закваски лишь наполовину. – Я беспокоюсь за Марию-Терезу. Если Девина смогла сделать со мной такое, кто знает, на что еще она способна.
– Согласен. Она знает о…
– Нет, и я постараюсь, чтоб так оставалось и дальше. Не хочу втягивать Марию-Терезу в это дерьмо.
Очередное доказательство, что Вин не был глуп. – Слушай… насчет нее. – Джим хотел аккуратно преподнести эту новость. – Я запросил ее прошлое, когда ты сказал, что другой парень, убитый в переулке, также был с ней.
– О, Господи… – Вин повернулся спиной к шкафу для посуды, который только что открыл. – Этот ее бывший. Он нашел ее. Он…
– Не он. Он в тюрьме. – Джим пересказал то, что поведал ему Матиас, и, кто бы мог подумать… чем больше всплывало подробностей, тем более хмурым становился Вин. – Суть в том, – заключил Джим, – что убийцей может оказаться один из сообщников Каприцио, но вряд ли это так на самом деле – они бы никого, кроме Марии-Терезы не стали трогать.
Вин выругался… и значит, он уловил саму суть ситуации и все возможные последствия. – Кто, в таком случае? Предполагая, что она связана с двумя нападениями?
– Вот в чем вопрос.
Вин прислонился к столу, скрестив руки, он выглядел так, будто с радостью прибил бы кого-нибудь.
– Кстати, Мария-Тереза бросила, – сказал Вин через мгновение. – Ну, знаешь, то дерьмо в «Железной Маске». И, думаю, она собирается покинуть Колдвелл.
– Правда?
– Я этого не хочу, но, наверное, так будет лучше. Преследователем может оказаться один из тех... мужчин, ну, в клубе, и она… да.
Когда парень с силой сжал губы, будто его кишки покрылись коркой льда, Джим осознал, что отношения между влюбленными развивались. Быстро. Он не стал бы спорить на Пса, но поставил бы грузовик и Харлей в придачу, что Вин и Мария-Тереза стали любовниками… потому что выражение на лице парня было душераздирающим.
– Я не хочу терять ее, – пробормотал Вин. – Мне ненавистна мысль, что она всю жизнь провела в бегах.
– Ну, – подытожил Джим, – тогда я думаю, мы должны сделать так, чтобы ей было безопасно остаться здесь.
В безопасности от Девины… и преследующего ее психа, кем бы он ни был.
По крайней мере, Джим знал, что делать с тем подонком, одержимым его женщиной. Что касается Девины? Ему нужно отделаться от нее самому.
Вин посмотрел через кухню, и когда их взгляды встретились, Джим кивнул, будто понимал, что дела пойдут странно, и был не против этого. Протянув перевязанную руку, Вин сказал:
– Отличный план, дружище.
Джим аккуратно пожал предложенную лапу. – Предчувствую, что с тобой будет приятно работать.
– Аналогично. Похоже, та драка в баре была всего лишь разминкой.
– Очевидно.
Глава 29
Сев после последнего псалма на скамью, Мария-Тереза почувствовала вибрацию телефона в сумочке и сунула в нее руку, чтобы остановить это дребезжание.
Робби взглянул на нее, но она только слегка улыбнулась ему. Ей звонили лишь в трех случаях: ошиблись номером, няни… или Трэз. И как бы ей ни нравился ее бывший босс, она надеялась, что это не
