И когда она оказалась прямо перед ним, он позволил ей протянуть руку и обхватить его между ног.
Но когда она открыла рот, он прервал ее. — Это сделал я.
Она засмеялась, приятный звук предполагал, что в ее мыслях они уже трахались.
— Уверена, согласно человеческой брачной традиции, ты должен ответить «клянусь». Это ты хотел сказать, моя любовь?
Он демонстративным жестом убрал ее руку.
— Я солгал, Девина. — Он наклонился прямо к ее уху. — Выдумал. Исказил. Подделал. Ты знаешь об этом всееее, не так ли? Так, каково это, оказаться по другую сторону, сука?
Когда он отступил назад, смятение на ее лице должно было быть зафиксировано в книгах по истории. Если бы только у него был фотоаппарат…
— Мне нарисовать картинку? — пробормотал он.
Внезапно, выражение на ее лице сменилось, черты потемнели, отражая жестокость.
— Намерение не важно, — сказала она низким тоном. — Ты выразился очень ясно.
— О, думаю, ты найдешь, что намерение — это все. Ты не можешь забрать то, что не принадлежит тебе, и я ни в чем не клялся… лишь заставил тебя так думать.
— Ты… ублюдок, — выплюнула она.
— В любви и на войне все средства хороши. И не притворяйся, что не ты писала эту схему игры.
Замахнувшись, она ударила его по лицу. —
Джим засмеялся ей в лицо.
— Ни на минуту. — А потом он стал серьезным. — Но Девина, мы должны прояснить кое-что… если ты вернешься и натворишь гадостей… кому угодно… я позабочусь, чтобы ты никогда не получила меня снова.
— Теперь я знаю, что ты не держишь обещания.
— Это клятва. — Он постучал по груди, а потом коснулся пальцем между ее грудей. — От меня… тебе. Ты причинишь кому-нибудь вред, и я больше никогда не трахну тебя.
На долю секунды ее маска соскользнула, обнажая выражение монстра с гниющей кожей и выпирающими костями.
Джим склонил голову. — Знаешь, демон, гнев тебе к лицу. От и до.
Последовал долгий момент напряженного молчания, и потом она овладела собой, фальшивая красота прикрыла зло под маской.
— Я больше никогда не поверю тебе, — объявила Девина.
— Звучит неплохо. — Он поднял руку и помахал. — Прощай, Девина.
— Это еще не конец.
— Весьма предсказуемо. Именно этого я и жду от тебя.
Он понимал, что испытывает удачу, но, на волне победы очередного раунда, ему было плевать.
Однако Девина, очевидно, закончила игры. Она опустила подбородок и посмотрела на него из-под бровей идеальной формы.
— До скорого, Херон.
И на этом она исчезла, испарилась.
После, Джим достал сигарету из пачки и прикурил. Выдохнув, он снова рассмеялся, наслаждаясь кайфом во всем теле. Будто он только что занялся сексом… хорошим сексом.
Повернувшись к гаражу, он поднялся по лестнице, решив показаться Эдриану перед тем, как он отправится…
Выдохнув дым, он нахмурился, гадая, не мерещится ли ему. Но нет. Радио, которого у него не было, снова играло…
Капелла на песню Train[141] «Calling All Angels».
Что за чертовщина?
Быстро взбежав по лестнице, он сжал губами сигарету и толкнул дверь…
Сидя на полу, спиной к тесному пространству перед входом, Эдриан положил голову на руки. С тихой и идеальной высотой голоса, он пел медленно, красиво… будто родился для микрофона.
— Я думал, ты не умеешь петь, — сказал Джим.
Эдриан не поднял головы, но остановился и пожал плечами.
— Я пел так погано, чтобы позлить его. Тебя, кстати, тоже.
Джим выдохнул ровную струю дыма. — У тебя отличный голос.
Забавно, что Эд предпочитал фальшивить и раздражать.
— Ты будешь в порядке, если я займусь небольшим делом? — сказал он ангелу, не дождавшись ответа.
— Да. Мы в порядке. Я просто посижу с ним.
Джим кивнул, несмотря на отсутствие зрительного контакта.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Не-а. Мы в норме.
Смотря на массивную фигуру ангела… свернувшиеся огромные ноги, мощные руки, свободно отдыхающие на коленях… Джим был более чем готов для следующего раунда: этой ночью Эдриан, казалось, снова ненадолго ожил, был полон энергии, заинтересован. Эта решительная неподвижность, с другой стороны, больше напоминала натуру Эдди.
— Я вернусь.
— Можешь не торопиться.
Разделение было нежелательно, но Джим должен выполнить задуманное. Некоторые вещи можно выбирать… другие же были вопросом необходимости, если у тебя есть хоть капля чести.
Отвернувшись, он вышел так же, как заходил, тихо закрыв за собой дверь. Прежде чем уйти, он положил ладонь на стену гаража и смежил веки.
Хорошо сконцентрировавшись, он призвал воспоминание Эдриана и Эдди в их гостиничной комнате, в «Мариотте»[142], когда они спорили друг с другом и обменивались критикой. Он представил, как они делают это снова, увидел красные глаза Эдди, которые дают отпор театральным закидонам Эдриана, пока другой ангел в запале вскидывает руки.
В видении, созданном в его сознании, они снова были вместе.
Целыми и невредимыми.
Оба были живы.
Когда Джим поднял веки, все здание было охвачено слабым сиянием, фосфоресцентная иллюминация не отбрасывала теней, но была мощнее, чем освещение стадиона.
Он убрал руку, и с неба начали падать первые снежинки… что стало намеком к его исчезновению в холодном воздухе.
Глава 50
Прежде чем Век, наконец, смог повидаться с Рэйли, прошло два с половиной часа с момента его появления в Святом Франциске…
Но, с другой стороны, когда Де ла Круз остановился у ближайшего к отделению скорой помощи входа, чтобы высадить его, Век открыл дверь авто и обнаружил, что не может стоять на ногах.
Проблема исчерпаемости энергии.
Поэтому, вместо того, чтобы пройти через крутящиеся двери в стационарное отделение и направиться к палате Рэйли… номер которой он узнал благодаря справочной службе больницы… он сам оказался в неотложке. Где, разумеется, они не предоставили ему ни крупицы информации о Рэйли или ее состоянии.
Гребаные правила «HIPAA»[143].
И, блин, они окружили его со всех сторон.
