— Бутч? Роф?
Опять стук. Громче.
— Мой повелитель? Что происходит?
Бровь Рофа взметнулась вверх, он взглянул на Бутча.
— Я поговорю с ней.
Когда Роф открыл дверь, Марисса ворвалась в комнату. Она взглянула на руку Ви без перчатки и на голую грудь Бутча, и ее лицо стало белым как снег.
— Что ты с ним делаешь?
Бутч шагнул к ней.
— Мы собираемся выяснить, есть ли во мне хоть что-то от вашей расы.
Ее рот открылся. Затем она повернулась к Рофу.
— Прикажи им прекратить. Скажи им, что они не могут этого сделать. Скажи им…
— Это его выбор, Марисса.
— Это убьет его!
— Марисса, — сказал Бутч, — риск узнать, кто я, стоит этого.
Она повернулась к нему, ее глаза светились яростью. Повисла пауза. Потом она ударила его по лицу.
— Это за то, что тебе наплевать на себя.
Не переводя дыхание, она ударила его еще раз, звук пощечины эхом отразился от потолка.
— А это за то, что не предупредил меня, о том, что вы собираетесь сделать.
Боль вспыхнула на его щеке, запульсировав в такт сердцу.
— Парни, дайте нам минутку, — мягко сказал он, не отводя взгляда от ее бледного лица.
Братья исчезли, и Бутч хотел, было, взять ее за руки, но она отдернула их, обхватив себя.
— Марисса… Это единственный выход.
— Для чего?
— Есть шанс, что я могу быть тем, кто тебе нужен…
— А каким ты мне нужен? Ты мне нужен самим собой! И нужен мне живым!
— Это не убьет меня.
— Ну конечно, ты же уже делал это сотни раз, поэтому все знаешь наверняка. Какое облегчение.
— Я должен это сделать.
— Ты не…
— Марисса, — рявкнул он. — Хочешь поставить себя на мое место? Как тебе нравится мысль о том, что ты любишь меня, но я должен быть с кем-то другим, жить за счет другого, в то время как ты ничего не можешь с этим поделать, месяц за месяцем, год за годом? Тебе нравится думать о том, что твой любимый человек умрет первым, оставив тебя совсем одну? Тебе хочется быть человеком второго сорта в моем мире?
— Так ты говоришь, будто предпочитаешь умереть, нежели быть со мной?
— Я же сказал тебе, я не…
— И что дальше? Ты думаешь, я не могу уловить логику? Если вдруг ты обнаружишь, что являешься потомком вампира, ты хочешь сказать, что не попытаешься совершить еще большую глупость?
— Я слишком тебя люблю…
— Да будь все проклято! Если бы ты меня любил, ты бы не стал делать это с собой. — Голос Мариссы сломался. — Если бы ты меня любил…
Слезы повисли на ее ресницах, и отрывистым движением она прижала руки лицу, задрожав. Все ее тело сотрясалось.
— Детка… все будет хорошо. — Слава Богу, она дала себя обнять. — Детка…
— Я так зла на тебя сейчас, — глухо прошептала она ему в грудь. — Ты самонадеянный, зарвавшийся идиот, который разбивает мне сердце.
— Я мужчина, который хочет заботиться о своей женщине.
— Как я уже сказала, чертов идиот. И ты обещал, что больше никогда не будешь ничего скрывать, чтобы уберечь меня.
— Прости меня, просто я хотел рассказать тебе об этом, когда все закончится. И я доверяю Ви свою жизнь, серьезно. Я не собираюсь оставлять все как есть.
Он приподнял ее лицо и пальцем смахнул слезу со щеки.
— Я просто постоянно думаю о будущем. Мне тридцать семь, всю свою жизнь я пил и курил. Я могу умереть лет через десять, кто знает?
— А если ты умрешь сейчас, я лишусь даже этих десяти лет. Мне нужно это время с тобой.
— Но я хочу века. И я хочу, чтобы ты прекратила питаться от… Ривенджа.
Она закрыла глаза и покачала головой.
— Я уже говорила тебе, в этом нет ничего романтичного…
— Это с твоей стороны. Но можешь ли ты честно признать, что он не хочет тебя? — Она не ответила, и он кивнул. — Вот что я думаю. Я не виню его, но мне это не нравится. Даже если… вот дерьмо, ты, вероятно, должна быть с кем-то, похожим на него, с кем-то из вашего класса.
— Бутч, мнение глимеры меня больше не интересует. Я ушла от той жизни, ты же знаешь. И это к лучшему. На самом деле, я должна благодарить Хэйверса, за то, что он заставил меня стать независимой. Он сделал мне большое одолжение.
— Ну, без обид, но я все равно хочу надрать ему задницу.
Он обнял ее еще крепче, и она вздохнула.
— Что они собираются делать, если в тебе на самом деле есть что-то от нашей расы?
— Давай поговорим об этом потом.
— Нет.
Она оттолкнула его.
— Ты не будешь от меня ничего скрывать. Ты хочешь пройти через все это ради нас? Тогда я выскажу свое мнение, черт подери. Мы обсудим это прямо сейчас.
Он запустил руки себе в волосы и напрягся.
— Они собираются… попытаются меня изменить.
Ее рот открылся.
— Как?
— Ви сказал, он сможет это сделать.
— Каким образом?
— Я не знаю, этого мы еще не обсуждали.
Марисса посмотрела на него долгим взглядом, и он понял, что сейчас она подводит итог всем его просчетам. Через некоторое время, она сказала:
— Ты нарушил свое обещание, держать меня в курсе всего этого.
— Я… Да, я все испортил, — он приложил ладонь к сердцу. — Но я клянусь, Марисса, я собирался придти и рассказать тебе, после того, как выяснил бы все. Я бы никогда не пошел на превращение, не обсудив это сначала с тобой. Я клянусь.
— Я не хочу тебя потерять.
— Я не хочу, чтобы ты меня потеряла.
Она взглянула на дверь, и тишина разлилась по комнате, а он мог бы поклясться, что она стала ощутимой, что задевала кожу как холодный туман.
Наконец, она сказала:
— Если вы собираетесь проводить возвращение к корням, я хочу в это время быть в комнате.
Бутч судорожно выдохнул.
— Иди ко мне, мне нужно хотя бы ненадолго тебя обнять.
Он прижал ее к себе, обернулся вокруг своим телом. Ее плечи застыли, но руки обняли его за талию. Крепко.
— Бутч?
— Да?
