собаками, не производили никакого шума и выносили мусор только в переулки, и только по определенным дням Проезжая мимо своего основного дома и сворачивая к гаражу, ему доставило удовольствие думать, что все эти американцы среднего класса имели такого соседа, как он: Он мог выглядеть и одеваться, как они, но в его жилах текла черная кровь, и он был столь же бездушным, как восковая фигура.
Открывая гаражные ворота, он улыбнулся и его клыки — подарочек со стороны матери — удлинились, готовясь к «Привет, Люси — я дома» дерьму.
Никогда не надоедает. Возвращение к Хекс никогда не надоедает.
Припарковав Мерседес-AMG, он вышел и потянулся. Она изматывала его полностью, бесспорно, но делала именно так, как ему нравилось, оставляя его твердым… и не только член.
Ничто его так чертовски не возбуждало, как достойный соперник.
Пройдя по саду, он обошел дом и вошел с черного хода на кухню, откуда разносились запахи жаркого и свежей выпечки.
Тем не менее, ему не хотелось есть. Благодаря переговорам в парке, этот ничтожный кусок дерьма, скейтер собирался стать его отправной точкой, первой жертвой, которую он преподнесет своему отцу, Омеге. Но это не вызвало в нем желания заняться сексом.
— Вы готовы есть? — спросил Мистер Д, стоя у плиты, переворачивая мясо. Маленький техасец доказал, что может быть полезен не только в роли гида в низшем сословии, но еще и в роли убийцы и неплохого повара.
— Неа, сейчас я иду наверх. — Он бросил ключи и мобильный на столешницу. — Положи еду в холодильник и закрой за собой дверь.
— Да, сэр.
— Сбор завтра вечером. Заберешь объект в семь. Ты знаешь, куда его нужно доставить.
— Да, сэр.
Эти два слова были излюбленным ответом этого сукиного сына — это была еще одна причина, по которой он оставался его замом.
Лэш прошел кладовую дворецкого, столовую и свернул направо к резной лестнице. Когда он впервые увидел это место, оно было опустевшим, но со следами былой роскоши: шелковые обои, дамасские шторы и всего один стул. Сейчас особняк заполнялся антиквариатом, скульптурами и изысканными коврами. Похоже, чтобы достать сюда все необходимое уйдет больше времени, чем он планировал, но чтобы обустроить свое жилище и сделать из говна конфетку естественно потребуется гораздо больше одного дня.
Поднимаясь по лестнице, его ноги были легки, а тело гудело, когда он расстегнул пальто, а затем и пиджак.
Зациклившись на Хекс, он отлично понимал — что начиналось для него как расплата, превратилось в зависимость. То, что ждало его по другую сторону двери его спальни было гораздо большим, чем он рассчитывал.
Поначалу это было так просто: Он взял ее потому, что она отняла кое-что у него. Когда Хекс поднялась в ту пещеру, она навела свой пистолет и спустила курок, накачав свинцом грудь его сучки. Это было неприемлемо. Она отняла его любимую игрушку, а ему точно было по вкусу то дерьмо, где «око за око» было главным мотивом песни.
Когда он привез ее сюда и запер в своей комнате, его целью было разрывать ее по кусочкам. По крохам отнимать рассудок, эмоции и тело, проводить ее через все это дерьмо, сгибать ее, пока она не сломается.
А затем, как и любую сломанную вещь, просто выбросить.
По крайней мере, таков был план. Однако, стало совершенно ясно, что она ему не наскучит.
О, нет. Она была из титана. Запас ее силы был неисчерпаем и синяки на его теле были лишь тому доказательством.
Подойдя к двери, он остановился, чтобы снять всю свою одежду. Честно говоря, если ему была дорога какая-то шмотка надетая на нем, она должна была остаться на полу до того, как он войдет внутрь, потому, как любая на нем вещь моментально превращалась в отрепье, стоило только приблизиться к Хекс.
Расстегнув пуговицу на брюках, он вытащил свои запонки и оставил их на столике, затем снял свою шелковую рубашку.
На нем были отметины. От ее кулаков. Ногтей. И клыков.
Головку его члена покалывало, когда он разглядывал свои порезы и синяки. Он быстро исцелялся благодаря отцовской крови, текущей в его жилах, но иногда повреждения, неустанно наносимые ею, будоражили его до глубины души.
Когда ты сын дьявола, тебе позволено многое: владеть или убивать — и все же, ее смертная душа была неуловимым трофеем, которого он мог только коснуться, но не добавить в свою копилку.
Это делало ее необыкновенной. Это делало ее драгоценной.
Это заставляло его… любить ее.
Проведя пальцем по сине-черному ушибу на внутренней стороне предплечья, он улыбнулся. Сегодня ночью ему предстоит отправиться к своему отцу, чтобы утвердить свое вступление в статус, но сначала он проведет немного времени со своей женщиной и добавит к своей коллекции несколько ссадин. И прежде чем уйдет, он оставит для нее немного еды.
Как и вся ценная живность, она должна содержаться в хороших условиях.
Коснувшись дверной ручки, он нахмурился, подумав о вопросах еды. Она была лишь наполовину симпатом, и эта ее вампирская часть его беспокоила. Рано или поздно, она потребует того, что нельзя будет достать в местном Ханнафорде[10]… то, что он не сможет ей дать.
Вампирам необходимо брать вену от противоположного пола. Это было неизменно. При той биологии, что теперь была в нем, она бы умерла, стоило ей только впиться в его вену своим ртом и сделать глоток свежей крови. Хекс не могла принять то, что было в его теле — теперь в нем не было ничего кроме черноты. Поэтому он отправил своих людей на поиски вампира-мужчины, но они вернулись ни с чем. Колдвелл оказался пустым, когда дело дошло до гражданских вампиров.
Хотя… он нашел одного отморозка.
Проблема в том, что он знал этого идиота в своей прежней жизни, и одна только мысль о том, что она возьмет вену кого-то из его бывших приятелей выводило его из себя.
Да к тому же, этот ублюдок был братом Куина — так что да, это не та родословная, с которой он хотел, чтобы она имела хоть какое-то дело.
«Какая разница. Рано или поздно, его люди что-нибудь с этим сделают — они просто обязаны придумать хоть что-то». Так как свою новую любимую игрушку он собирался держать при себе еще очень долго.
Открыв дверь, он оскалился.
— Дорогая, я дома.
***
На другом конце города, в тату-салоне, Блэй пытался сосредоточить все свое внимание на том, что делали на спине Джона. Было что-то гипнотическое в наблюдении за тем, как игла оставляет синие линии. Время от времени, тату-мастер делал паузу, промакивая кожу белым бумажным полотенцем прежде, чем возобновлял работу, и жужжащий звук пистолета снова заполнял тишину.
К сожалению, как бы увлекательно все это ни было, он больше обращал внимание на то, что творилось слева от него, и прекрасно знал, в какой момент Куин решил потрахаться с той человеческой женщиной. Тихие фразы, которыми перекидывалась парочка, сменились на «случайные» поглаживания рук и касание плечей, тем временем, как эти поразительные, разноцветные глаза поглядывали в сторону входа.
Мгновение спустя, Куин подошел к двери, чтобы убедиться, что она заперта.
Возвращаясь обратно к стойке, он избегал встречи своих зелено-голубых глаз со взглядом Блэя
— Эй, ты как? — спросил он Джона.
Когда Джон поднял на него взгляд и кивнул, Куин быстро показал жестами, — «Не возражаешь, если я немного поупражняюсь за этой шторкой?»
