остановилась, но не потому, что беспокоилась, что он отвернется — она знала по связующему аромату темных специй, исходящего от него, что Джон не был заинтересован в отступлении.
— Нет, это не так, Джон. — Прочитав его эмоции, покачала она головой. — Ты не неполноценный мужчина, из-за того, что с тобой произошло. Ты дважды мужчина, чем кто-либо другой, потому что ты выжил.
***
Знаете, бывает, жизнь заводит вас в такие места, в каких вы никогда даже не ожидали оказаться.
Ни при каких обстоятельствах, даже в самом худшем кошмаре его подсознание не вырвалось бы на поверхность, и Джон и не подумал бы никогда, что может заинтересовать Хекс, зная, что ему причинили боль, когда он был еще совсем юн.
Дело в том, что каким бы большим или сильным не было его тело, ему никогда не укрыть реальность того, каким слабым он был когда-то. И угроза тем, кого он уважал, возвращала его в то слабое состояние не единожды, а постоянно.
Но все же здесь они имели дело с его скелетом не в шкафу, а выставленном на всеобщее обозрение.
А что касательно его двухчасового душа? Он все еще умирал изнутри от причиненной ей боли… Слишком больно было даже думать об этом, слишком ужасно и непоправимо. К тому же добавьте ко всему этому его инстинкты связанного мужчины: защитить и обеспечить ей безопасность? И то, что он отлично знал, насколько ужасно стать жертвой чего-то подобного?
Если бы он только нашел ее раньше… если бы он работал усерднее…
«Да, но это она освободила себя. Не он. Да, черт возьми, он стоял в той комнате, где ее насиловали, стоял рядом с ней и даже понятия не имел, что она была там».
Это было слишком, чтобы с этим жить. Все эти наслоения и пересечения заставляли его голову гудеть до такого предела, пока он не почувствовал, что его мозг превратился в вертолет, который заносит из стороны в сторону и ему уже никогда не вернуться в исходное положение.
Единственное, что держало его здесь на земле — перспектива убийства Лэша.
До тех пор, пока в этом мире дышит этот ублюдок, Джон мог сосредоточиться на том, чтобы ему не снесло крышу.
Убийство Лэша было связью со здравым смыслом, целю, его ожесточенностью.
Вот еще одна существенная слабость, как не отомстить за его женщину, и игра Джона тут же будет закончена.
— Джон, — сказала она, очевидно пытаясь вывести его из ступора.
Сосредоточившись на ней, он посмотрел в ее красные, горящие глаза и напомнил себе, что она — симпат. Что означало — она могла прокрасться в него и открыть все внутренние задраенные люки, выпуская его демонов, чтобы понаблюдать за их танцем. За исключением того, что она не сделала этого. Она прокралась в него, да, но только для того, чтобы понять, где он находился. И увидев темные части него, она не стала обвиняюще тыкать в него пальцем или смотреть с отвращением.
Вместо этого, она кошечкой подкралась к нему, словно намеревалась поцеловать.
Его взгляд упал на ее губы.
Думаете, он смог устоять против такой связи? Слов не было, чтобы передать его отвращение к себе за это, но ее руки на его коже, ее губы на его, и тело напротив его… уж точно не в разговоре он нуждался.
— Правильно, — подбодрила она, с горящими и не только из-за симпатической сущности глазами. — Мы оба нуждаемся в этом.
Джон протянул свои холодные, мокрые руки к ее лицу. Затем огляделся. Сейчас, может, и время, но место не то.
Он не станет с ней заниматься любовью на жесткой плитке.
«Идем со мной», — произнес он губами, вставая и увлекая ее за собой.
Его твердый бугор на передней части спортивных шорт, когда они покидали раздевалку, и рев стремления овладеть ею в его крови, послужили сдерживающим элементом от необходимости сделать это прямо здесь и сейчас, и все же дать ей что-то нежное вместо того насилия, от которого она страдала.
Вместо того, чтобы направиться к туннелю, ведущему в главный дом, он свернул вправо. Ни в коем случае он не направился бы в свою комнату с ней под ручку и эрекцией размером с двутавровую балку, оттопыривавшей его шорты. Кроме того, он был мокрый.
Выбранный им пусть, вел к галерее особняка.
Рядом с раздевалкой, но не примыкая к ней, находилась комната отдыха с массажными столами и джакузи в углу. Место также было завалено синими матами, которые не использовались с тех пор, как их сюда положили. У Братьев едва хватало времени для проведения спарринга, и уж тем более его не хватало для игры в балерину с их драгоценными бедрами и ягодичными мышцами.
Джон подпер дверь пластиковым стулом и повернулся лицом к Хекс. Пока она осматривалась, ее гибкое тело и легкие шаги были эффективнее стриптиз-шоу — настолько он был увлечен ею.
Потянувшись в сторону, он выключил свет.
Красно-белая табличка «Выход» над дверью создала лужицу тусклого света, словно разделяя его тело надвое; его длинная, темная тень простиралась через всю комнату к ногам Хекс.
— Боже, как я хочу тебя, — произнесла она.
Ей не нужно было повторять это дважды. Скинув свои Найки, он стянул через голову футболку и бросил ее на маты. Затем просунул большие пальцы за пояс спортивных шорт и стянул их с бедер, освобождая вздымающийся прямо вверх член. То, что он указывал на нее, как предвещающий жезл, не стало сюрпризом — все, начиная с его сознания до разгоняемой крови колотящимся сердцем, сосредоточилось на женщине, стоявшей меньше чем в десяти шагах от него.
Но он не собирался просто взять прыгнуть на нее и повалить на пол. Нет. Ни за что, даже если его яйца посинеют…
Его мысли перестали быть связными, когда руки Хекс легли на подол ее футболки и элегантным движением потянули ее вверх по телу, а затем через голову. Под ней не оказалось ничего, кроме красивой, гладкой кожи и упругой, высокой груди.
Когда ее аромат проделал весь путь до него и Джон с жадностью начал втягивать его в себя, ее проворные пальчики опустились на пояс штанов и ослабили его. Тонкий зеленый хлопок упал к ее лодыжкам.
Ох, Боже Милостивый, она была полностью обнажена перед ним, и впечатляющие контуры ее тела поражали. Хотя они уже дважды занимались сексом — он был быстрым и страстным, поэтому у него еще не было возможности как следует ее рассмотреть…
Джон моргнул.
На мгновение все, что он мог видеть — это покрывавшие ее тело синяки, когда он ее нашел, особенно те, что были на внутренней поверхности бедер. И теперь он знал, что она заработала их не просто от рукопашных ударов…
— Не возвращайся в то время, — хрипло прошептала она. — Я не возвращаюсь и ты не должен. Просто… будь здесь. Он и так уже слишком многое отнял у нас.
Его горло сжалось от рева мести, который он смог подавить только потому, что знал, что она права. Усилием воли он представил, что та дверь позади него, что он подпер стулом, не пропустит сюда не только проходящих мимо, но и призраков всех обид.
Будет еще достаточно времени по другую сторону этой уединенности для ночных хлопот.
— Ты такая красивая, — произнес он одними губами.
Но конечно она не могла видеть его губ.
Он собирался показать ей это.
Джон сделал шаг вперед, затем еще один и еще. Не только он подходил к ней. Она встретила его на середине, на полпути между ее пунктом А и его пунктом Б, закутавшись своим телом в отбрасываемую его телом тень, и это было единственным, что он видел.
Когда они встретились, его грудь поднималась и опадала от быстрого сердцебиения.
