конце пути, который, как ей казалось, она едва ли в силах преодолеть. Поэтому первое чувство, которое она испытала, когда оказалась рядом с ним, было удивление. Феликс неожиданно вырос прямо перед ней, тогда как Дикси затуманенным взором все еще высматривала его облаченную в черное фигуру далеко впереди.
Он улыбнулся, и от улыбки сразу прошло головокружение и отступила наконец противная тошнота, мучившая Дикси с самого утра.
Он, как всегда, зорко наблюдает за мной, надежно страхует, он не даст мне упасть! И Дикси расправила плечи и гордо, поистине по-королевски, вскинула голову. Пусть он гордится, пусть все кругом завидуют. Не мне завидуют, а ему!
И тут она заметила яркое цветовое пятно в первом ряду гостей. Мать в великолепном костюме цвета лаванды. А рядом… Женщина в платье цвета зеленого яблока, не мать ли Феликса? Потом, потом… Все потом, а сейчас — что может быть важнее осанки и плавности движений? Пусть обе матери смотрят на торжество своих незаконнорожденных детей! И пусть признают их победу! Хотя бы сегодня.
Феликс подал Дикси руку, и она ухватилась за нее несколько крепче, чем полагалось по этикету. Его пальцы обжигали ей кожу.
Неожиданно Дикси поняла, что не может взглянуть Феликсу в глаза. Ее сердце требовало любви, но она боялась увидеть в его взгляде лишь отражение этой сцены, этого шоу. И пустоту.
Все декорации расставлены, спектакль идет своим чередом и почти достиг кульминации. Это триумф Феликса. И, как предполагается, мой тоже. Нет, я не должна пустить пустоту в душу. Вот — мужчина для меня. Никогда больше я не буду одна!
Высокий седовласый священник в праздничном облачении приступил к церемонии. В церкви установилась полная тишина. Алтарь утопал в великолепных розах. Свет от свечей, вставленных в канделябры, спорил с дневным, который, проникая сквозь высокие витражи, дробился разноцветными зайчиками на костюмах гостей.
— Мы собрались здесь сегодня… Любить, уважать и заботиться…
Дикси не знала, сколько времени прошло: пять минут или пять часов. Она смотрела на красное пятнышко света, растекшееся на белом воротничке Феликса. Забота и уважение, конечно, входили в условие их контракта, но вот любовь… Впрочем, кому до этого дело?
И тут Дикси испугалась, что сейчас, когда священник спросит, нет ли среди присутствующих того, кто знает, почему эта женщина не может принадлежать этому мужчине, одна из ее сестер вскочит и выкрикнет на весь храм, что Дикси — не родная дочь Максимилиана Харленда.
Эта невероятная мысль показалась Дикси не просто возможной, а очевидной, и она приготовилась.
Святой отец задал вопрос, страшивший Дикси.
Тишина.
Дикси перевела дыхание, ругая себя за глупость. Феликс, конечно, не допустит, чтобы ему помешали выполнить свой план. Никто не остановит охотника!
Она услышала, словно сквозь сон, что священник объявляет их мужем и женой. Трубы органа наполнили храм величественными звуками. Священник улыбнулся.
— Можете поцеловать невесту.
— Посмотри на меня, Дикси, — прошептал Феликс.
Дикси не могла поднять головы. Она боялась увидеть в глазах Феликса холодное пламя триумфа.
Вот я и вверила себя человеку, для которого женитьба — только первая ступенька к выполнению давно задуманного плана…
Дикси сделала над собой усилие, подняла лицо и увидела, и осознала, и поняла: мужчина, смотрящий ей прямо в глаза, жаждал только одного — заботиться о ней. Он брал ее под свое крыло. Она почувствовала, как из никому не нужной девчонки превращается в безумно обожаемую женщину.
Феликс склонился к ней, притянул Дикси за талию и поцеловал: трепетно, осторожно, нежно. Он поцеловал ее одновременно как маленькую девочку, которую нужно успокоить, и как женщину, которую необходимо распалить. Дикси поняла, что готова сделать для него все, что он только пожелает. И что сегодняшний день — блаженство.
9
Дикси и Феликс приехали в отель, где им пришлось устроить небольшую пресс-конференцию, потому что в фойе отеля их ждала толпа журналистов. Дикси впервые в жизни слепла от блицев фоторепортеров из респектабельных журналов, газет и, само собой разумеется, дешевых таблоидов. Официально приглашенного Ливи фотографа смела толпа папарацци.
Перекрестный допрос, который учинили обозреватели светской хроники, смутил бы кого угодно, но только не Феликса. Дикси изумили и обрадовали его ответы, потому что он тут же отмел все попытки акул пера превратить свадьбу в полезное для бизнеса рекламное мероприятие. Только романтика! Только высокие чувства!
— Дикси решила устроить свою жизнь не по правилам и требованиям Максимилиана Харленда, когда покинула отчий дом. Но я никогда не терял ее из виду.
— Честно сказать, она всегда оставалась для меня женщиной — мечтой, женщиной, на которой я хотел бы жениться. Однако пришлось подождать, пока она вырастет.
— Впервые я увидел Дикси, когда ей едва исполнилось пятнадцать. Но и тогда это был особенный ребенок. А теперь она просто исключительная женщина!
Феликс говорил все это так доверительно, так обаятельно улыбался, что Дикси почти поверила и блеску его глаз, и бархатным интонациям голоса. Поверила в иллюзию, которую помогала творить.
Растроганная дифирамбами в свой адрес Дикси, как журналисты, поддалась магии Феликса и выдержала свои ответы в полном соответствии с тональностью заявлений новоиспеченного супруга.
— Для меня не существовало других мужчин. Только Феликс.
— Я уехала из дому, чтобы самостоятельно строить жизнь.
— Я хотела, чтобы Феликс одобрил мой выбор.
— О! Более счастливого дня в моей жизни я не помню!
И Феликс завершил пресс-конференцию словами:
— Дикси и я подходим друг другу. Это же так просто!
Сладкая парочка!
Дикси веселилась подобно ребенку, обманывающему взрослых. Волнение исчезло. Или его заменило наконец адреналиновое опьянение. Молодожены стояли перед дверями бального зала, приветствуя гостей и принимая их добрые пожелания.
Феликс представлял Дикси приглашенных и, если те обладали маломальским весом в финансовом мире, непременно отмечал это. Некоторые гости, впрочем немногочисленные, остались без лестных комментариев. А Феликс умеет показать товар лицом! — подумала Дикси. Только бизнес и имеет действительную цену для него!
Семьи Харленд и Дебнем завершали процессию.
Феликс спланировал это вместе с Ливи или так вышло случайно? Дикси слегка растерялась, когда Феликс представил ей свою мать — без супруга. Ту самую леди в зеленом. И теперь, уже не так волнуясь, как в церкви, Дикси не могла не заметить разительного сходства матери и сына. Только глаза «не в масть»! У Феликса — голубые, у его матери — зеленые.
— Великолепно, как всегда, Феликс! — прокомментировала миссис Дебнем.
Дикси даже немного отступила, потому что ей показалось, что яд сейчас закапает ей на туфли.
Улыбка Феликса была достойна интонаций матери.
— Спасибо, мама. Моя жена — Дикси, моя мать — Хилари Дебнем, — представил он женщин друг другу.
— Рада познакомиться с вами, миссис Дебнем.
