Дикси затаив дыхание ждала ответа. Я не смогу жить с Феликсом, если он поступит, как Максимилиан Харленд!
Феликс удивленно посмотрел на нее.
— Конечно, я намерен играть честно. И ужасная суматоха в мыслях Дикси тут же улеглась.
Хотя она и подозревала, что у Феликса есть собственные соображения по поводу ее семьи, о чем свидетельствовал мрак, нет-нет да и поднимавшийся из глубины его глаз, когда он говорил о Харлендах, Дикси считала, что благородному охотнику, каким, несомненно, являлся Феликс, не к лицу подлость. Если можно играть по-честному, Феликс предпочтет игру по всем правилам.
Он стоял на краю обрыва — стройный, красивый. Всегда готов к борьбе! — восхитилась Дикси.
— А как ты относишься к своим братьям? — спросила она.
— Я их уважаю. Они всего достигли в жизни сами. Отец сумел воспитать в них чувство собственного достоинства.
— Да, он поступил лучше Максимилиана. Тот никому не давал воли и держал дочерей в страхе, что исключит их из завещания.
— Ну, на тебя-то эти страхи не распространялись. В завещание тебя даже не включили. Должен признаться, я не особенно люблю твоих сестер, Дикси. Они тунеядки. Единственным их занятием было подлаживаться под отца. Теперь они пытаются угождать нам. Это подлая и скучная жизнь, Дикси. Хорошо, что ты ничуть на них не похожа.
Дикси и сама не понимала, почему приготовилась сражаться за интересы сестер и матери. Возможно, познав, что такое настоящая свобода, она старалась помочь им выйти из заключения, в которое те себя добровольно загнали.
— Ты не понимаешь, Феликс! Они не так плохи! Но им пришлось испытывать давление — не ежедневное, нет! — ежесекундное давление тяжелой личности Максимилиана Харленда! Мы должны помочь им стать свободными. Как мы.
Она не ожидала от себя подобных пламенных речей. Но, кажется, Феликса сказанное ею ничуть не удивило. Он перевел на Дикси восхищенный взгляд и сказал:
— Ты замечательная!
Двумя часами позже, когда они лежали, обнявшись, в коттедже, Феликс нежно погладил живот Дикси.
— Ты думаешь, ребенок уже…
— А почему бы и нет?
Охотники, подобные тебе, никогда не промахиваются… закончила она про себя.
Он засмеялся и поцеловал ее запястье. Затем покрыл поцелуями шею, грудь, спускаясь все ниже и недвусмысленно давая Дикси понять, чем намерен заняться. Но раньше, чем ее сознание затуманила сладкая нега, Дикси прошептала:
— Пожалуйста, Господи, пусть родится мальчик!
Сын разрушит злые чары власти Максимилиана Харленда. Феликс получит всю империю. Она, Дикси, — Феликса. А ее сестры и мать — свободу!
12
Врач удовлетворенно крякнул, закончив ультразвуковое обследование пациентки.
— Вот люблю почему-то говорить мамочкам, что у них сын!
— Мальчик? — недоверчиво переспросила Дикси.
Врач, кажется, немного обиделся.
— Ультразвуковое обследование — это вам не гадание на кофейной гуще.
По коже Дикси побежали мурашки. Волнения, которые не оставляли ее все четыре месяца беременности, позади. Может быть, она и хотела бы девочку, но мечтала о мальчике. Все равно о мальчике.
Осталось выносить и родить. Доктор сказал, что повода для беспокойства нет, беременность протекает идеально, здоровье будущей матери тоже не вызывает никаких сомнений. Правильно питаться, больше гулять, смотреть на красивые вещи и не волноваться. Вот, собственно, и все советы.
Конечно, Дикси постоянно убеждала себя, что пол ребенка не имеет значения и никак не повлияет на их с Феликсом отношения. Но только узнав, что родится все же мальчик, она поняла разочарование своей матери, рожающей дочь за дочерью.
Сын… Ее сын… Он положит конец тирании Максимилиана Харленда. Главный пункт завещания выполнен.
Дикси зло усмехнулась: внук по закону, но не внук по крови. Никакой генетической связи с человеком, о котором она привыкла думать как о нравственном садисте, эгоистичном моральном уроде. На Дикси накатила волна счастья от осознания факта, что ни молекулы крови Максимилиана не найдется в крови ее ребенка.
— Можете одеваться, миссис Дебнем! — Врач улыбнулся Дикси. — Надеюсь, — сказал он мягко, помогая ей подняться с кушетки, — ваш муж будет рад сыну не меньше, чем вы.
— Он будет рад, — заверила Дикси, — но он ничего не имел и против дочери.
Врач доверительно подмигнул.
— В следующий раз порадуете мужа дочерью!
Он явно симпатизировал молодой женщине, беременность которой казалась ему прекрасной.
В следующий раз!
Дикси не хотела заглядывать так далеко. Другого ребенка она рожать не собиралась, пока не убедится, что Феликс в роли отца окажется на высоте. О да, в постели он великолепен. Но, отдавая в ее распоряжение тело и почти всю душу, Феликс оставлял под замком какие-то тайные уголки своего сердца, куда Дикси хотела бы, но не могла заглянуть.
Феликс делился с ней планами и результатами своей работы, но лишь в пределах, касающихся ее родственников. В прочие дела жена не посвящалась. Возможно, это и правильно.
Феликсу нравились обязанности будущего отца. Но каким он будет отцом, покажет только время.
Покинув клинику, Дикси сразу же направилась к таксофону. Она достала из сумочки бумажку с номером телефона, который Феликс попросил ее всегда носить с собой, как только узнал о ее беременности. По этому номеру можно было экстренно связаться с Феликсом, но Дикси еще ни разу по нему не звонила. Однако разве теперь не тот случай? Узнай Дикси, что будет девочка, она сообщила бы Феликсу об этом вечером или связалась бы через секретаря офиса, как обычно делала. Но ведь у нее родится сын! Ради такого случая не грех потревожить личную секретаршу мужа.
Дикси улыбнулась и набрала заветные цифры.
— Здравствуйте, миссис Дебнем! Ничего не случилось? — забеспокоилась секретарша.
— Нет, ничего… Я хотела бы поговорить с мужем.
— Он сейчас на совещании, я вас соединю…
— Подождите! Очень важное совещание?
— Мистер Дебнем предупредил меня, что вас я должна соединять с ним незамедлительно, миссис Дебнем!
Такого Дикси не ожидала. Значит, она для Феликса важнее всех важных дел?!
— Дикси, что стряслось?
Голос Феликса показался ей встревоженным. Она не сразу ответила, смущенная только что сделанным открытием.
— Дикси! Ты где? Что случилось, дорогая?
Радость вырвалась из глубины души, и Дикси готова была обрушить ее на голову Феликсу водопадом слов и слез.
— Я только что узнала! Это, без сомнения, мальчик! Без сомнения! Мальчик, Феликс!
Он молчал целую вечность.
