— Да, судьба жестока.
— Теперь уж ничего не исправишь.
— Но не поздно сказать о мистере Ларсене правду.
Задумчивая улыбка смягчила печальное выражение лица Кристин.
— Это он прадед Грегори. Я влюбилась в него без памяти и родила от него ребенка.
— А его завещание, условия арендной платы?..
— Он хотел, чтобы я жила в его доме, вот и сделал так, что особняк невозможно продать и невыгодно сдавать в аренду. Но со мной этот номер не прошел. Я так и не ступила туда ни ногой. Ни разу.
— А про вас всюду ходили сплетни, слухи и клевета…
— Конрад хотел все исправить и спасти мою репутацию, — призналась Кристин, — но было уже поздно. Единственное, что я себе позволила, это забрать всех его лошадей. Потом вышла замуж за Хью Хэткоута… Этот брак не назовешь счастливым, но мы с мужем вывели несколько чистокровных скакунов, лучших в стране.
— Мистера Ларсена это обрадовало бы.
— Наверное. У нас было много общего. Он умер как раз в день моей свадьбы с Хью. Узнав о его смерти, я постаралась забыть Конрада, но так и не смогла…
— Он, судя по всему, любил вас глубоко и страстно. Мистер Ларсен хотел поступить благородно и жениться на вас. Он писал адвокатам о своем отчаянном положении. Ваш брак мог быть противозаконным, но это никому не причинило бы вреда. Все только встало бы на свое место…
Одинокая слезинка покатилась по щеке Кристин. Айлин сочувственно обняла старую леди за худенькие плечи.
— Он любил вас. Ни одного пятна в его биографии я не нашла, никакой грязи.
— Мне надо побыть одной. Но как же это я…
— Что?
— Понадобилось прожить семьдесят суматошных лет, чтобы наконец расплакаться!
— О чем нам только ни приходится скорбеть.
Айлин тоже стало грустно. Ведь именно горькое сожаление о безрадостно прожитых с Эшли годах заставляет ее корить себя за поспешную уступчивость Грегори. Ну ничего, она постарается больше не переживать.
Впрочем, жизнь слишком коротка, зачем же лишать себя радости? Глупо горевать из-за его фиктивной женитьбы на женщине, не имеющей права ни на что, кроме клочка бумаги. Айлин твердо решила побороться за Грегори и за свое счастье.
Она с чувством обняла его прабабушку, сложила свои бумаги и уже хотела оставить старую женщину наедине с воспоминаниями, когда та окликнула ее.
— Подождите, я даже не поблагодарила вас!
— Это моя работа.
— И все же спасибо.
— Только… Можно у вас кое-что спросить? — решилась Айлин удовлетворить наконец свое любопытство.
— О чем?
— О датах рождения в метриках. Я так и не поняла, зачем их исправили. Неужели ваши братья хотели попасть на военную службу?
— Ну конечно. Ведь они были романтиками! А их проделка и надоумила меня прибавить себе пару лет.
— Чтобы вы могли выйти замуж за Конрада?
— Да. У нас с ним была слишком большая разница в возрасте.
— Тогда зачем вы сделали вид, что ничего этого не знали?
— Дорогая моя, как иначе я могла убедить вас взяться за это дело? А если б я не нашла вам работу, Грегори просто сжил бы меня со света. — Она хитро взглянула на Айлин. — Поверьте мне, если ему что- нибудь нужно, он и мертвого из могилы поднимет.
— Благодарю вас, Кристин, — улыбнулась Айлин.
По дороге домой она размышляла над услышанным. Теперь все ясно. Грегори — прямой наследник Кристин и должен стать владельцем дома Ларсена. Вот почему он решает, кому сдавать комнаты. А Мелани считает, что тоже сможет претендовать на дом, если Грегори снова на ней женится.
Но на один вопрос ответа не было. Айлин не понимала, на что рассчитывал Грегори, желая, чтобы она поселилась с ним под одной крышей. Ведь если б она не позвонила по оставленному им телефону — а такое вполне могло случиться, — они бы навсегда разминулись. А потом он нашел для нее работу, чтобы еще крепче привязать ее к себе, хотя уже подписал брачный контракт с другой женщиной. Что-то тут не так… Хотя какое это теперь имеет значение? Самое главное, чтобы они с Грегори были вместе и нашли свое счастье.
Дома Айлин забрала дочь у Агаты и попросила ее прислать к ним Сирила, когда мальчик придет из детского сада — пусть дети поиграют.
Через час Сирил уже мчался вверх по лестнице, издавая радостные крики. Он вихрем ворвался в детскую, радостно и гордо размахивая большим листом бумаги.
— Мы сегодня рисовали! Вот какой я художник!
Айлин внимательно разглядывала забавные фигурки, нарисованные детской рукой, после чего одобрительно заметила:
— Мне нравится, ты выбрал хорошие краски.
— Ага. Вот это ты, Фиона, розовая. Синий — это папа, — стал объяснять Сирил. — Гарри зеленый, потому что он стрижет траву. Агата желтая, потому что утром дает мне апельсиновый сок. А я коричневый, потому что после игры в футбол воспитательница ворчит, что я похож на вывалявшегося в луже поросенка.
Оставался еще красный человечек. Ребенок почему-то замялся.
— А это кто? — спросила Айлин.
Сирил посмотрел на нее смущенно, но с надеждой.
— Это моя мама понарошку.
— Она получилась милой и доброй, — улыбнулась Айлин. — Давай повесим твою картинку на стену и будем каждый день любоваться.
Мальчонка с радостью согласился и выбрал место. Прикрепив листок кнопками, все трое отошли, чтобы полюбоваться работой.
— Воспитательница велела нам нарисовать семью, — объяснил маленький художник.
— Ты отлично с этим справился, сынок, — раздался мужской голос.
Позади них стоял Грегори.
— Папа! — Сирил кинулся к отцу, и тот подхватил его на руки. — Теперь мне есть с кем играть!
— Хорошо, поиграй с Фионой, а я пока поговорю с ее мамой.
Малыши стали играть, Грегори увел Айлин на кухоньку, обнял за талию и привлек к себе. Он загадочно смотрел ей в глаза, видно снова замыслив какую-то авантюру.
— Есть один способ отделаться от контракта. Но нужна твоя помощь…
15
Кристин была права: Грегори из тех людей, которые привыкли добиваться своего, чего бы это ни стоило. И Сирил тоже прав, утверждая, что его папа может все.
С сияющими от счастья глазами Айлин порывисто обняла Грегори.
— Ты удивительный человек. Таких больше нет!
Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, однако Грегори почему-то колебался. Внутренняя борьба отразилась в его голубых глазах, но в конце концов чувства пересилили разум, и он с жаром впился
