Лицо девочки освещалось разноцветными вспышками ракет, разрывающихся в небе. Ее водрузили на огромный плот, украшенный мишурой и свечками под стеклянными колпаками. Плот был оснащен радиоуправляемым мотором. Рыбаки проводили его до выхода из бухты, он плавно скользил по волнам, унося ее, сидящую так прямо.
Когда она отплыла дальше в море, кто-то из мужчин нажал кнопку. Плот задымился, вокруг основания фигуры заплясали языки пламени.
Плот сгорел очень быстро. Огонь полыхал в темноте, отбрасывая на воду длинную размытую дорожку света. Пламя завилось спиралью, добравшись до ее волос, затем плот опрокинулся в облаке пара и затонул.
Я было пошла на стробоскоп ночного клуба, но потом повернула к гостинице.
Всю ночь слышались залпы фейерверка и шорох волн на песке.
Решив окунуться на заре, я наблюдала, как девушки в масках плавают кругами – пытаются увидеть обожженный лик, взирающий на нас со дна морского.
Я выглянула из окна гостиницы: бетономешалки, подвешенные к кранам, болтались высоко в воздухе над темнеющими строениями, чтоб не украли. Ниже вдоль линии горизонта мелькали самолеты.
Все еще не разобрав шмотки, я сидела на краю кровати, когда в дверь постучал этот редактор, Том Боннингтон из издательства. С ним была женщина. Он сказал:
– Привет! Приятно наконец с тобой познакомиться.
– Привет! – отозвалась я.
– Как номер, в порядке? – спросил он.
– Ага, изумительный, спасибо.
– Что ж, это – Сьюзен. Она у нас по части дизайна. Хотела бы перекинуться словечком насчет обложки.
– Обложки? – переспросила я, окидывая взглядом кровать.
– Для романа.
– А-а! Ну да.
Эта самая Сьюзен заулыбалась и, позабыв даже поздороваться, выпалила:
– Я считаю, что ты написала изумительный дебютный роман. Очень-очень жесткий. У меня есть кое- какие соображения по обложке, которые мы могли бы позже рассмотреть.
– Как отпуск? Весело провела время? – спросил Том.
Я обернулась в его сторону и кивнула.
Сьюзен вставила:
– Каждые несколько лет я стараюсь вырваться на юг. Посмотреть, что изменилось. Весь вопрос в том, как выкроить время, верно?
Я поддержала:
– Ага.
– А ты бывала в Альгамбре, в Гранаде? – не отставала Сьюзен.
– Что за музыку там играют? – уточнила я.
– Там не играют, – опешила Сьюзен.
– А-а…
– Это дворец в мавританском стиле, – пояснил Том.
– Я бывала только там, где играют рейв.
Мы немного помолчали. Том ударил кулаком о ладонь и продолжил:
– Что ж, Морверн, я подумал, может, выберемся куда-нибудь вечерком? В ночной клуб закатимся, а?
– Машина есть?
– Нет. Мы подумали, вдруг выпивать будем, – растолковала Сьюзен.
– Ну да, – протянула я и шмыгнула носом.
– Или ты предпочитаешь остаться здесь и побеседовать о книге? – вставил Том.
– Не-не, просто я, типа, немного на мели, – вырвалось у меня.
– Что, прости?
– Ну, не при деньгах, врубаетесь?
– А-а! Ты о деньгах…
– Ага, типа, поиздержалась.
Том рассмеялся из дальнего угла гостиничного номера, я уставилась на него, а он выдал:
– Конечно же, издательство может раскошелиться на пиццу и напитки.
– Я как раз подумывала, нельзя ли стрельнуть у вас пятнашку или двадцатку до возвращения домой? А там разойдемся.
– Ну, а как у тебя с билетом на поезд? – озаботился Том.
– Это бесплатно: у меня приемный отец работает на железной дороге.
– Как, прости?
– Мой приемный отец работает на железной дороге, так что члены его семьи ездят бесплатно – он машинист.
– А-а! Понимаю. Льготный билет, так?
– Льготный? Ну, бесплатный.
– Что ж, конечно, я могу одолжить тебе двадцатку, – порадовал Том.
– О, тогда порядок! Просто здорово, очень мило, – затараторила я.
– Вряд ли ты много получаешь в своем супермаркете, – встряла Сьюзен.
– Ну что ж, вот, – проговорил Том, извлекая две десятки из бумажника, набитого купюрами и разноцветными кредитками.
– Большое спасибо. Том.
Том погнал дальше:
– Я знаю, аванс за книгу был невелик, но это всегда можно исправить. Работаешь над чем-нибудь новым?
– Прости?
– Работаешь над новым материалом?
– Материалом?
– Остаток суммы за книгу ты получишь в конце лета, когда она выйдет, затем, к концу финансового года, придут роялти.[12]
– Роялти? – промямлила я.
– Да. Существуют еще дополнительные права. В Штатах это семьдесят пять процентов, если вообще что-либо получается, – просветил Том.
А Сьюзен вставила:
– Знаешь, как говорят, да?
Я обернулась и посмотрела на нее.
– Время покажет, насколько писатель велик, а роялти – насколько он популярен.
Том и Сьюзен засмеялись. Я кивнула. Они изъяснялись так, что в их болтовне смысла было не больше, чем в трепе местных на курорте, но я быстро смекнула, что вполне можно обходиться всякими там «угу» и «м-м-м», кивками, смешками и прочим.
Мы спустились на лифте в коктейль-бар, где я заказала себе и Сьюзен по «Саутерн комфорт» с лимонадом. Том взял пиво, и бутылку ему обернули салфеткой. На стойке были запросто расставлены блюдца с вишенками на шпажках для коктейлей и шоколадными конфетами. Я была голодна, поэтому стала отправлять в рот вишенку за вишенкой, пока в блюдце не осталась лишь кучка шпажек. Оторвав глаза от ягод, я увидела, что эти двое смотрят на меня как ястребы. Улыбнулась и сделала им ручкой, продолжая пережевывать вкуснющие вишенки – набила их полный рот. Отнесла выпивку, а вернувшись за своей, прихватила блюдечко с конфетами.
– Вы бы видели, какой у них в фойе большущий бак с рыбами. И верите ли, здесь даже маникюрный салон есть, – сообщила я.
