столько неприятностей. Но здесь для него не было места. Микки Стюарт был для нее ничем, а Эдвин — всем!
Смело встретив его горящий взгляд, она твердо сказала:
— Мне с тобой безумно хорошо!.. С того самого мгновения, как я впервые увидела тебя. — Леонора взяла его лицо в ладони. — Если и есть на свете мужчина, созданный для меня, то это ты.
— Никаких «если»! Я здесь, с тобой и в тебе. Разве я не создан для тебя?
Леонора кивнула.
— Тогда докажи.
Не выходя из нее, Эдвин перевернулся на спину, ожидая от Леоноры гораздо большего, нежели просто пассивное предложение себя, давая ей полную свободу в выражении своего страстного желания, своей нужды в нем.
Леонора дала полную волю своему желанию, лаская, целуя и дразня его тело там, где ей этого хотелось. Никогда еще она не испытывала подобного чувства, чувства полной власти над мужчиной, целиком принадлежащим только ей.
Эдвин, не в состоянии больше выносить эту сладостную муку, перевернул Леонору на живот и, слегка приподняв за ягодицы, овладел ею с такой страстью и мощью, что она едва не потеряла сознание.
Потом они долго лежали, крепко обнявшись и желая, чтобы испытываемое ими сейчас чувство общности и единения длилось бесконечно...
Леонора уже погрузилась было в сладостное забытье, когда Эдвин заговорил:
— Наверное, я пока не могу надеяться на то, что ты станешь моей любовницей?
Сердце ее сжалось — слишком много болезненных воспоминаний было связано с этим словом. Однако что-то подсказывало ей, что он имеет в виду другое.
— Я не совсем тебя поняла... — проговорила Леонора, стараясь не выказывать своей тревоги.
Он перебирал пальцами пряди ее шелковистых волос.
— Преходяще ли наше чувство или нам удастся сохранить его? — Эдвин тяжело вздохнул. — Мне хочется спросить тебя, есть ли какой-нибудь шанс на то, что ты станешь любовницей моего сердца, моей постели и моего дома, любовницей «Райского Уголка» на все оставшееся нам в жизни время? Я не спрашиваю твоего решения сейчас, — продолжил он. — Слишком рано. Но я надеюсь, ты понимаешь, что эта земля тоже является для меня своего рода любовницей, и тебе придется с этим смириться. Если же ты не видишь возможности разделить со мной...
— Я разделю с тобой все, что угодно!.. — горячо прервала она его. — Все, что угодно, Эдвин!..
На его лице появилась улыбка, согревшая ей душу.
— Значит, начало положено, — сказал он.
— И конца не предвидится? — лукаво спросила Леонора.
Рассмеявшись, Эдвин перекатил ее на спину.
— Выбор за тобой, — поддразнил он.
— Никаких сомнений, — сказала она. — Только ты!
— Никого, кроме тебя!..
Глава четырнадцатая
Сидя в своем офисе, Эдвин ожидал звонка от Чарли. Уик-энд прошел, и он был рад, что провел большую его часть с Леонорой, но ему хотелось убедится в том, что человек, по вине которого эта женщина вошла в его жизнь, больше не появится. Теперь он был уверен в том, что Стюарта в ее сердце нет, но хотел, чтобы его не было и у нее на уме, чтобы прошлое окончательно стало прошлым.
На какое-то мгновение он представил себе Леонору в той роли, которую отводил ей Стюарт, в роли амбициозной женщины, не брезгующей любыми средствами для достижения цели. Это было ложью, однако тем утром, в ущелье, его собственное раздражение и ее неудачно оброненная фраза позволили Эдвину нарисовать неверную картину. Совершенно неверную!..
И он возненавидел Стюарта за то, что тот прибыл сюда со столь злобными намерениями. Нет ничего легче, как избрать своей мишенью женщину, не имеющую никакой поддержки. Зато теперь, слава Богу, она защищена!
Раздался телефонный звонок.
Он поднял трубку, машинально взглянув на часы. Как раз примерно в это время по понедельникам должен вылетать самолет с покидающими пансионат гостями.
— Эдвин?
— Да.
— Самолет со Стюартами готовится к вылету, как я тебе и обещал, — торжественно объявил Чарли. — Птички улетели.
— Ты лично посадил их в самолет?
— Нет. Поручил это Фло. Сам я наблюдаю с веранды.
— Черт побери, Чарли, я же просил тебя!..
— Успокойся, братец. Если бы эти Стюарты хоть немного помедлили, Фло просто привязала бы их к креслам. Кроме того, если честно, меня от них уже тошнит.
— Никаких проблем не осталось?
— О, мне кажется, что мы достигли взаимопонимания, а Кеннет окончательно решит все на месте, — рассмеялся он. — Когда Микки придет время расплачиваться, думаю, он пожалеет о том, что вообще приезжал в «Райский Уголок».
— О какой расплате ты говоришь, Чарли?
— Послушай, Эдвин, ты получил свою награду за избавление Леоноры от беды, а я заслуживаю награды за то, что принял удар на себя. Привози ее назад, и я вам все расскажу...
Эдвин хотел кое-что прояснить, но в трубке раздались гудки отбоя. Оставалось надеяться на то, что уверенность Чарли имеет под собой основания. Змея имеет обыкновение извиваться и плеваться ядом даже после того, как ее раздавили. С другой стороны, Чарли учить не надо, ведь пансионат был его детищем.
Улыбаясь, Эдвин направился в комнату, где Леонора собирала свои вещи, готовясь к отлету. Теперь он уже не имел ничего против пансионата, хотя его и раздражала манера туристов совать свой нос туда, куда не положено. В конце концов, именно там Эдвин отыскал сокровище, которое уже отчаялся найти, настоящее сокровище, и застолбил свою заявку. Его жизнерадостный и общительный брат заслуживает любой награды, какую только захочет.
Эдвин постучал в дверь. Воспоминания о прошлой ночи были еще живы в его памяти. Поспать удалось совсем немного, но никогда еще он не испытывал подобного чувства полноты жизни.
— Войди, — раздалось из-за двери, и, услышав этот голос, Эдвин вновь ощутил возбуждение.
Горя желанием вновь заключить ее в свои объятия, он вошел в комнату. Леонора с беспокойством взглянула на него.
— Все в порядке? Они улетели?
— Да.
Она сама бросилась в его объятия, обняв руками за шею и прижавшись к нему всем своим роскошным телом. Не устояв перед соблазном, Эдвин положил руку на талию Леоноры и прижал ее к себе еще крепче.
— Чарли заверил меня в том, что Стюарты больше не вернутся. Можешь спокойно возвращаться в пансионат.
— Но как ему это удалось? — все еще с сомнением в голосе спросила она.
— Он хочет, чтобы мы прилетели и узнали все на месте, — ободряюще улыбнулся Эдвин. — Чарли обожает напускать на себя таинственность.
