— Эдвин вам потом расскажет.
— Надеюсь, после этого кое-что изменилось... — предположил Эдвин.
— Самым чудесным образом, — заверил его Чарли. — Фло имела весьма сомнительное удовольствие сопровождать Стюартов все воскресенье и сообщила, что всякие упоминания о Леоноре и расспросы по поводу управления пансионатом полностью прекратились. Само собой разумеется, в конце своей истории я вскользь заметил, что ты, Эдвин, являешься точной копией нашего отца и пользуешься таким же уважением племени, возглавляемого Хьюбертом.
— А он-то тут причем? — не могла не спросить Леонора, не понимая, какое отношение имеет ко всему проводник-индеец.
— Прекрасный штрих, хорошо дополнивший мою историю, ведь они видели Хьюберта только этим утром, — с довольным видом заметил Чарли и улыбнулся брату. — В последний же вечер я показывал Мадлен жемчуга, особо напирая на то, что ее кожа просто создана для них, что ожерелье только подчеркивает совершенство кожи, и так далее и тому подобное... А потом сообщил, что Кеннет может показать ей вообще наилучший жемчуг в мире. А это, дорогой брат, будет стоить Стюарту многие тысячи долларов.
— Цена гордыни! — рассмеялся Эдвин. — Я тебе аплодирую, Чарли. Какое тут плечом к плечу?.. Можешь теперь становиться впереди.
— Лучше скажи это при удобном случае Фло, — с довольным видом сказал Чарли. — А пока... — он взглянул на них обоих, — не пора ли мне искать нового менеджера?
— Можешь рассчитывать на один сезон, — ответил Эдвин. — Остальное на усмотрение Леоноры. Выбор за ней.
— Прекрасно! — сказал тот с видимым облегчением, остановившись возле двери офиса и указывая в сторону личного кабинета Леоноры. — Тогда я исчезаю. У меня тоже есть дела, Эдвин.
— Не смею тебя задерживать. — Последовало самое дружеское рукопожатие. — Спасибо тебе!
— Не стоит благодарности.
Чарли вошел в офис. Эдвин с Леонорой, радующейся про себя тому, с какой откровенностью и ясностью он объявил брату и Фло об их отношениях, пошли дальше. Один сезон, а потом выбор за ней. Эдвин вовсе не отстраняется от нее. Это было не просто постельное обещание, а совершеннейшая реальность.
Войдя в номер Леоноры, Эдвин положил чемодан на кровать.
— Что такое закон Сайласа? — спросила она.
— У нашей семьи большой опыт по изгнанию змей из рая, — ответил он обернувшись. — В те далекие дни в наших местах не существовало никакого закона, кроме того, который мы устанавливали и исполняли сами, — продолжил Эдвин. — Для того чтобы столь изолированное общество, вроде скотоводческой станции, функционировало нормально, должна быть обеспечена гармония на всех уровнях. И это остается истиной даже теперь...
Леонора согласно кивнула.
— Необходимо поддерживать здоровый моральный климат. Я понимаю, насколько это важно, Эдвин.
— Крайне важно обеспечивать правильный баланс, — согласился он. — Наша изолированность препятствовала свободному передвижению. Мы вынуждены были довольствоваться тем, что имели. И с самого начала семья Ридc установила дружеские отношения с местным племенем индейцев. Выгода была взаимной. Они всегда могли быть уверены в пище и крове, а мы не смогли бы найти лучших скотоводов, ведь эта земля была у них в крови.
— Ты говоришь о племени Хьюберта?
— Да. Двадцать семь лет назад его отец, высокоуважаемый старейшина племени, которому можно было доверить любое дело, был старшим над всеми скотоводами. Однажды на станции объявился какой-то бродяга, ищущий работу и заявивший, что является опытным механиком. Мой отец поставил его ремонтировать машины. Через несколько недель, когда все мужчины были на пастбищах, он взломал дверь в кладовую, украл бутылку виски и, напившись, изнасиловал мать Хьюберта.
— Какой ужас! — воскликнула Леонора.
— Хьюберт, которому тогда было восемь лет, помог ей добраться до этого дома. Моя мать позаботилась о ней и послала нас верхами за моим отцом. Вернулись все мужчины, потому что правосудие должно были свершиться, особенно когда дело касалось белого мужчины и индейской женщины. Насильник оправдывался тем, что любое действие против индейцев дозволено и не должно быть наказуемым.
— Разве люди могут так думать? — воскликнула Леонора.
— Мы на станции так не думали, а, кроме того, если бы не были приняты суровые меры, доверие людей к нашей семье было бы серьезно подорвано. Надеюсь, что ты это понимаешь, Леонора, потому что в наших местах свято верят — и это традиция многих поколений, — что семья Ридc может постоять за своих людей.
Она невесело улыбнулась.
— Поскольку мне пришлось проверить этот принцип на себе, вряд ли я могу критиковать его, Эдвин.
Он улыбнулся в ответ.
— Что ж, помни только, что то, о чем я сейчас рассказываю, произошло тридцать лет назад и правосудие должно было защитить интересы всего коллектива.
— Ты предупреждаешь меня о том, что это было жестоко?
— Скорее... примитивно. Но наша жизнь вообще примитивна.
— Продолжай, — попросила она.
— Чтобы научить этого человека уважать расу, которую он так принижал, мой отец приказал доставить его в самую бесплодную часть наших владений, где его бросили выживать без посторонней помощи, как это удавалось индейцам в течение тысячелетий.
— Он выжил?
Эдвин пожал плечами.
— Ходят легенды, что он до сих пор бродит где-то здесь. Время от времени люди находят следы пребывания взрослого белого человека.
— Изгнание из рая, — пробормотала Леонора.
— Он сам потерял право оставаться среди людей. Мы можем мириться со многим, но, когда теряется уважение, необходимо принимать соответствующие меры.
— Это и есть закон Сайласа?
— И мой тоже, — спокойно сказал Эдвин.
— И Чарли. И Кеннета. Поняла, поняла!.. Ваш отец передал все вам, не так ли?
— Как когда-то передали ему. Семейная традиция, выживание, основанное на взаимовыручке и единстве.
— Все в порядке, Эдвин, — сказала она, нисколько не покривив душой. — Мне нравится твой мир.
Его лицо озарилось улыбкой, которая становилась все теплее по мере того, как он приближался к ней.
— А мне нравится... в тебе все, Леонора Хоуп. — Подняв руку, Эдвин ласково коснулся пальцем ее щеки. — Теперь ты успокоилась насчет Стюарта?
— Да. Он не может победить. Не захочет еще раз почувствовать себя проигравшим.
— Ты чувствуешь себя в безопасности?
— В полной.
— Тогда мне лучше уйти, чтобы не мешать тебе работать.
— Да.
— Я позвоню тебе завтра.
— Пожалуйста.
— Надеюсь, ты не разочаруешься в моем мире, Леонора.
Никогда, ведь это же его мир. Но прежде чем она успела ответить, Эдвин поцеловал ее, поцеловал долго и чувственно.
