Вопросы были такие: «Читаете ли вы кинорецензии Майка Грандела?» и «Согласны ли вы с его мнением?».
Майк пожал плечами:
— Ну и что? Кому-то мои статьи нравятся, кому-то — нет.
— Посмотри внимательно, Майк. — Мэл поджала губы.
Когда Мэл поджимала губы, хорошего не жди.
— На что посмотреть?
— На цифры. Девяносто восемь процентов опрошенных ответили, что «всегда» или «часто» читают твою колонку. А теперь посмотри на второй вопрос. Кто с тобой согласен?
Майк посмотрел на листы и моментально сделал вывод:
— Мужчинам мои обзоры нравятся, женщинам — нет.
— Женщинам не просто не нравится твой стиль. Их от него тошнит, — отрезала Мэл.
Майк положил листочки на стол:
— Нельзя угодить всем. Пусть рецензии пишет кто-нибудь другой, а я займусь новостями.
— Ты меня не понял. Женщины читают твои рецензии с единственной целью — в очередной раз убедиться, что все мужчины свиньи. Мужчины читают твои рецензии и лопаются от гордости. Твои статьи, наверное, главная причина семейных конфликтов в Паскуали — людям нравятся крайности. В итоге — газета хорошо продается.
— Слушай, Мэл, я знаю, что сплоховал со статьей о Тае Кэдмане. Я не думал, что источник так подведет меня…
Губы у Мэл вытянулись в тонкую линию.
— А я думала, что у тебя несколько источников. Ты выставил нас дураками, — прошипела она. — Я ненавижу извиняться, тем более в письменном виде.
— Но история с подкупом — правда!
— Но ты не смог ничего доказать.
— Хорошо, значит, мне остается, поджав хвост, продолжать заниматься кинорецензиями?
— Именно так, это поможет тебе уберечь собственную задницу. На летучке Джо первым делом спрашивает, почему я до сих пор тебя не уволила.
Если издатель хочет выкинуть его на улицу, дело плохо.
— Мэл, пожалуйста, мне нужна передышка, я уже достаточно наказан.
Она уткнулась в экран компьютера.
— Не заставляй меня просить, Мэл.
Пальцы забегали по клавишам.
— Хорошо, Мэл, я умоляю.
Женщина подняла на него глаза:
— Хорошо, раз все поголовно читают твою колонку, у тебя есть право на передышку.
Она снова порылась в бумагах и вытащила листок:
— Держи.
Майк посмотрел на письмо и прикрепленный к нему билет. Ужас охватил его — может, Мэл шутит?
— Билеты в оперу?
— Именно. Пойдешь на премьеру «Травиаты» в наш новый оперный театр.
Майку стало трудно дышать. Он потянулся, чтобы освободить узел галстука, но галстука на нем не было.
— Но ведь это театр Кэдмана!
— Правильно. Построен на средства выдающегося представителя нашего города Тая Кэдмана для всех жителей Паскуали. Статья как раз для тебя, Тигр. За работу!
— Но мы не печатаем таких материалов! — возразил Майк.
— Печатаем, — огрызнулась Мэл, — когда вынуждены лизать задницу.
Майк быстро вышел из кабинета. Значит, он на волосок от увольнения, а Майка Грандела никогда еще не увольняли.
Однако он не уйдет из «Звезды», пока не выведет этого Кэдмана на чистую воду. А потом, когда его репутация первоклассного репортера будет восстановлена, он в одно мгновение соберет вещички и смоется из этого дрянного городишки.
Роскошное мраморное фойе театра было переполнено. Гости в вечерних туалетах болтали и потягивали шампанское. Тесс почувствовала, что ее обнаженные плечи покрываются гусиной кожей. Все- таки открытое платье без бретелек было не самым удачным выбором.
Харрисон Пибоди положил ей руку на плечо.
— Замерзла? Хочешь, я принесу тебе шаль?
— Нет, спасибо, мне не холодно.
Но Харрисон уже побежал в гардероб. Конечно, Харрисон один из давних ее друзей, но по с равнению с ним даже коврик перед дверью выглядит симпатичнее.
Тесс разглядывала прибывших и прибывающих на премьеру представителей высшего общества Паскуали. Родители тоже были здесь. Тесс поймала взгляд матери и помахала ей. Она восхищалась своими родителями, любила их, но не хотела стать такой, как они.
Подошел официант с подносом. Тесс взяла бокал с шампанским, повернулась и застыла в изумлении.
Майк Грандел в смокинге?
Наверное, у нее начались галлюцинации. Девушка ущипнула себя за руку и снова посмотрела туда, где, как ей показалось, она видела Майка.
Но это был действительно Майк. Он теребил бабочку на шее с таким видом, словно сейчас задохнется. Тесс смотрела на него во все глаза.
Майк направился к ней, Тесс заметила у него в руке черный мотоциклетный шлем. Это не галлюцинация, а реальный Майк Грандел. В смокинге. На премьере «Травиаты». Даже приличная одежда не могла скрыть его дикарские замашки. Майк не собрал волосы в хвост, а оставил распущенными. В ухе сверкала бриллиантовая серьга — дань торжественности мероприятия. Тесс подавила улыбку.
Майк оглядел ее с ног до головы, отметив туфельки на высоких каблуках, стройные ноги и облегающее шелковое платье. Его взгляд задержался на глубоком декольте. «Он не забыл поцелуя, — подумала Тесс, заметив огонь в ярко-синих глазах, — и больше не может скрывать, что его тянет ко мне. Только что это меняет?»
— Ух, ты! — протянул Майк. — Выглядишь сногсшибательно.
Он решил сделать ей комплимент? Тесс насторожилась — Майк редко бывал милым.
— Спасибо, ты тоже выглядишь неплохо. Помыл голову?
Она попыталась скрыть за иронией восхищение. Он выглядел потрясающе: грация пантеры и черные, вьющиеся волосы выделяли его из толпы других мужчин. Синие глаза, острые скулы и смуглая кожа сводили с ума.
— Так ты тоже будешь писать о премьере? — спросил Майк. — Не поможешь ли мне с французским?
— La Travita — итальянская опера, — поправила Тесс прежде, чем успела заметить искорки смеха в синих глазах.
Она начинала подозревать, что он только притворяется примитивным мужланом.
— Но я здесь не на задании, мы уже сделали материал об опере. Я пришла просто посмотреть.
Майк закатил глаза, на лице отразилась смертельная скука.
— Ты что, тоже жертвовала деньги на строительство?
— Я? Нет, но мой друг дал большую сумму.
И как назло появился Харрисон с шалью в руках. А с ним не кто иной, как Тай Кэдман. Как и все в городе, Тесс знала, что Майк обвинил Кэдмана в мошенничестве, но не смог этого доказать. Его разоблачения финансовых махинаций Кэдмана, прикрытых разными благотворительными проектами,
