– Не переживайте так, – сказал он ей, возвращая ключи, – он того не стоит.
– Откуда вы знаете? – прошептала она.
Мужчина улыбнулся:
– Я детектив, помните? Все замечать является моей профессией. И если бы я не заметил, как вы взволнованны и ищете ключи от машины, чтобы умчаться прочь, после того, как узнали правду, хорошим ли я был бы детективом, если бы не догадался, в чем тут дело?
Кейт невесело улыбнулась:
– Да, вы правы. Для меня эта новость – удар.
– Но вы в состоянии сесть за руль? – с искренней заботой спросил мужчина.
– Угу.
Детектив посмотрел с сомнением.
– Да, все в порядке. Я поеду не так далеко, – кивнула Кейт, заверяя его.
– Я считаю, что вы слишком хороши для него, так или иначе, – разоткровенничался детектив.
– Вы снова правы, детектив. – Девушка повернулась и направилась к своему автомобилю.
Только когда Кейт оказалась в гостиной Руби, она позволила своим эмоциям прорваться наружу. Ей казалось, что она никогда не сможет успокоиться.
У нее уже болели глаза, голова раскалывалась от боли, но слезы продолжали течь по щекам.
– Я думала, что он любит меня, – всхлипывала она, вытирая глаза бумажным платком. У нее на коленях лежала почти опустевшая коробочка с платками, а вокруг были разбросаны уже использованные, влажные, порванные платки.
– Эй, Кейт, подожди, с чего ты взяла, что он тебя не любит? – спросила Руби, глядя на подругу с беспокойством.
– Но он лгал мне, Руби. Он был со мной, я доверяла ему все, а он скрывал от меня свою настоящую жизнь!!!
– Ох, я бы сейчас вмазала ему! – зло сказала Руби. – А что бы я сделала с его компьютером, Кейт! – разошлась подруга, начав во всех подробностях описывать погром.
Кейт достала еще одну бумажную салфетку.
Кейт вернулась домой после полуночи. Она вздохнула с облегчением, не заметив никаких признаков жизни в доме. Он выглядел пустынным.
Только когда она подошла к дверям, то заметила, что Даррен стоит около ее квартиры в темноте.
– Вам незачем здесь находиться, господин Кэйзер, – холодно сказала она.
– Мне нужно поговорить с тобой, Кейт. – Он отошел от стены и приблизился к ней.
Ей казалось, что она выплакалась на десятки лет вперед, но стоило ему заговорить с ней, и она почувствовала, как слезы снова подступают к глазам, а в горле застрял комок.
– Еще одна ложь? Нет, я думаю, хватит!
– Подожди! Я боялся сказать тебе правду, боялся потерять тебя, Кейт. Я люблю тебя!
Он наконец сказал ей те слова, которые она так хотела услышать еще несколько часов назад, но не теперь.
– Откуда я могу знать, что это правда? И потом, кто это говорит? Кто именно любит меня? Эдгар или Даррен?
Ее глаза привыкли к полутьме, и теперь она могла разглядеть его.
На нем была дорогая модная одежда, которая отлично сидела на нем – высоком, стройном.
Он даже внешне стал для нее незнакомцем.
Ей хотелось закричать, хотелось ударить его. Нет, она любила человека, которого на самом деле не существовало, а тот, кто стоит перед ней, – самовлюбленный, напыщенный придурок, достойный только ее презрения.
– Уходи, – сквозь зубы прошипела она.
– Пожалуйста, Кейт. Я должен вернуться домой. Мой отец болен. Но я не мог уехать, не увидев тебя.
– Ну что же, теперь ты увидел меня. Можешь спокойно уезжать. Все! Оставь меня в покое!
Кейт приводило в бешенство то, что она не может скрыть дрожь в своем голосе. Она распахнула дверь и, не оглядываясь, вошла внутрь.
– Кейт, пожалуйста… Я не раз пробовал сказать тебе. Никто так много не значил для меня, как ты. Я не хотел травмировать тебя. Я только хотел укрыться от всех, но встретил тебя и влюбился…
Кейт душила ярость, она завопила:
– Ты хорошо развлекся, прикинувшись бедным человеком и общаясь с бедными людьми, будучи богатым и преуспевающим. Наверное, тебя это очень забавляло. Но зачем? Я ведь доверяла тебе! Я чувствую себя героиней какого-то глупого телешоу про Холостяка Года. Только я не регистрировалась для участия в нем. Я просто жила и радовалась жизни, пока ты не появился! – Кейт посмотрела на Даррена с ненавистью и презрением. – Все, что мне было нужно, – это честность.
Она не хлопала дверью, она просто спокойно закрыла ее, вычеркивая того, кто остался за порогом, навсегда из своей жизни. Она не хотела больше его видеть. Никогда.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Шаги Даррена гулким эхом отзывались в длинных коридорах больницы, похожих на лабиринт. Он вошел в отделение реанимации: здесь полы были устланы коврами. Его шаги стали бесшумными. Это напомнило ему библиотеку, где все стараются вести себя тихо.
Медсестра указала ему на нужную палату и предупредила, что посещение не должно быть длинным, больному нужен отдых.
И вот Даррен стоял в дверном проеме, глядя на своего отца.
У Даррена в горле застрял ком. Ему было так странно видеть, что мощное тело его отца, теперь беспомощное, лежит на постели, опутанное трубками и проводочками.
Отец был в палате один, но стены, сделанные из стекла, не позволяли чувствовать уединенность. Даррена это раздражало.
– Привет, папа, – сказал наконец Даррен.
– Так, я должен оказаться при смерти, чтобы увидеть собственного сына!
– Папа, извини. – Голос Даррена был хриплым, он прокашлялся и продолжил: – Как ты себя чувствуешь?
– А как ты думаешь? Они наприкрепляли мне всяких трубок, так что я даже пошевелиться не могу!
Даррен улыбнулся. Это очень походило на его отца. Молодой человек пододвинул стул к его постели.
Старик повернул к нему голову.
– Даже твой бестолковый адвокат Барт не смог тебя найти. Твоя мать просто с ума сходит!
– Я не думал, что могу вам срочно понадобиться. – Даррен смотрел на свои руки.
– Ладно, рассказывай, пока я не получил еще один сердечный приступ! Что ты делал?
– Я работал на компьютере и почти закончил специальную образовательную программу.
Его отец оценивающе смотрел на него, его глаза сузились:
– Так, ты считаешь, что сделал кое-что полезное? Я предполагаю, это значит, что ты не вернешься в мою фирму?
Даррен внимательно посмотрел на отца. Тот был тих, он ждал.
Легкое гудение аппаратов наполняло комнату, антисептический запах щекотал нос.
Молодому человеку не хотелось говорить об этом сейчас. Он боялся, что отец слишком разволнуется, начнет ругать компьютеры, убеждать сына, что он не прав.
– Я должен идти по своему собственному пути, папа, – негромко, но твердо сказал Даррен.
К удивлению Даррена, по лицу старика расползлась усмешка:
– Я тоже убежал в Нью-Йорк.
– Что? – Глаза Даррена округлились. Он ожидал услышать брань, а вместо этого получил улыбку.
– Я был моложе, чем ты, и думал, что мой старик не прав и живет не так, как хотелось мне. У него был свой гастроном, и он хотел, чтобы я унаследовал его бизнес. Но мне хотелось совсем другого, и я сбежал, – старик хихикнул. – Ну, что ж, дальше ты знаешь. – Отец грозно посмотрел на Даррена и погрозил ему
