Янтарная Цитадель

шепотом сочетались полузвери-полубоги. И когда страсть их разрешилась вспышкою алого пламени, Руфрид вскричал, погружаясь в тело своей возлюбленной, а Танфию сотрясла судорога наслаждения глубокого, как мука, и глаза ей застил кровавый проблеск, словно взлетевшая к небесам огненная стрела, коснувшаяся экстаза, породившего вселенную.

Покуда Танфия и Руфрид продолжали свою вечную свару, Линден пытался заснуть. Голову он замотал капюшоном, но голоса все равно сочились. Наконец, юноша задремал, и тут же открыл глаза, разбуженный некоей переменой. Линден прислушался, приподнялся – и замер, глядя сквозь пляшущее пламя неверящими глазами. Эти двое начали целоваться… хуже того – ох, нет, только не это! – любиться.

Смущенный и пристыженный до безъязычия, Линден снова лег и сделал вид, что дрыхнет. Спутники его даже не пытались сдерживать себя: каждый смешок, стон и вздох разносились в тихом вечернем воздухе и били Линдена по ушам. Заслышав их восторженные вскрики, юноша повернулся на спину и, стиснув ладонями виски, впился взглядом в холодные звезды. Его переполняла боль, и стыд – оттого, что звуки из-за костра возбуждали его.

Разве ж это честно? Все жизнь эти двое друг друга не переносили на дух, а теперь с такой легкостью забыли об этом, лишь бы утолить вспыхнувшую похоть А он и Изомира, любившие друг друга больше жизни – разделены.

Глаза Линдена защипало. Он так хотел увидеть Имми, обнять, погладить ее косы… любиться с ней. В принципе, поскольку она была на царской службе, под царской рукой, ей ничто не грозило, но сердце подсказывал юноше – это ложь. Страх раздирал ему грудь. Им бы следовало идти вперед, невзирая на темноту, а не выжидать, покуда эта парочка успеет насладиться друг другом.

«А что, если я больше ее не увижу? – подумалось Линдену. – Что, если мы не сможем больше полюбиться, если бы не будем обручены? Как я это переживу?»

Некоторое время стояла тишина, прерываемая только пересвистом неясыти и похрапыванием Зырки. Потом голоса, звуки… боги, эти двое опять за свое!

Боль в душе Линдена обернулась слепящим гневом. Все, хватит с него! Юноша резко поднялся, зашвырнул в мешок свои нехитрые пожитки – танцующее пламя скрывало его, но парочка по ту сторону костра все равно даже голов не подняла. Огонька юноше оставлять очень не хотелось, но делать было нечего.

– Чтоб вам обоим провалиться! – процедил Линден тихонько. – Толку от вас никакого. Я сам найду Имми!

Он закинул мешок на плечо с такой силой, что сам себе поставил синяк, и ринулся в темноту.

Глава восьмая. Синий жеребец

– Я тебе так и не дорассказала про элира, – сонно пробормотала Танфия. – В моем сне нож был новый, изумительной работы, весь самоцветами усыпанный. Элир мог со мной говорить, только если я видела его в отражении, вроде тихого пруда, и даже так его почти не было слышно. – Девушка нахмурилась. – Он сказал, что нож защитит меня. Что он заперт, пытается до меня докричаться… Он был в полном расстройстве, а я ничего не могла поделать. Узнать бы, кто он такой…

– Это всего лишь сон, Тан, – пробурчал Руфрид. О всяких загадках ему говорить не хотелось. – Может, в первый раз ты его и наяву видела, но потом это были просто сны.

– Если б можно было все объяснить так просто… ну, неважно. – Она нежно провела рукой по его бедру.

Спали они в объятьях друг друга, постелив плащ Танфии и накрывшись накидкой Руфрида. Тело девушки, такое гладкое, жаркое, жалось к нему, и Руфрид хотел ее снова и снова, но заря уже набросила на озеро серебряную сеть, и, честно говоря, он слишком устал, чтобы любиться на утреннем холодке. За ночь они сплетались трижды… Руфрид самодовольно ухмыльнулся своим воспоминаниям.

– Вот как мы это Линдену объясним – ума не дам, – заметил он.

– Если мы встанем раньше него, и объяснять не придется. А вообще – какая разница?

– Ему будет неловко, и он решит, что мы умом тронулись.

– А то нет? – Девушка положила подбородок ему на грудь, чтобы взглянуть в глаза. Ее черные кудри ниспадали неровными волнами, делая Танфию невыразимо соблазнительной, глаза цвета морской волны сияли. – Я хочу сказать, разве не тронулись? Или ты сейчас встанешь и сделаешь вид, будто ничего не случилось?

– Разве что ты так поступишь.

Гавкнул Зырка, но спорщики не обратили внимания.

– Я первая спросила. Можешь ты научиться говорить со мной культурно? Понимаю, тебе тяжело… – Танфия сардонически усмехнулась, но глаза ее были серьезны.

– Мне тяжело?

– Ты просто получаешь, на что напросился.

– Очень надеюсь. – Он привлек девушку к себе и поцеловал. – Эта ночь была прекрасна.

– Это был мой первый раз, – прошептала Танфия.

– Знаю. Ты берегла свои силы для какого-нибудь надушенного городского умника, а не для того, чтобы кататься по траве с грязным землепашцем. Боги, боги – столько мук, и все напрасно.

Танфия больно укусила его за сосок.

– И никаких мук. Со своей правой рукой я очень близком знакома, спасибо. А ты? Скажи, я ревновать не буду.

Хвастаться Руфриду было особенно нечем, поэтому он сказал правду.