кран, и ванна осталась чистой; я не создала никакого беспорядка, и все-таки у меня получилась настоящая картина. Я сфотографировала ее на поляроид, так что у меня осталась фотография. Потом я решила, что вполне могу сделать Роя Лихтенштейна в туалете. Я хотела избавиться от маленьких кружочков, которые у меня остались с периода психоделического искусства шестидесятых годов, и я просмотрела ящик и решила выбросить все конфетти из набора для детского творчества, и выбросила все это в чистый белый унитаз, и они плавали там и выглядели так мило, потому что унитаз был чистый. Я начистила его добела зеленым „Кометом' и щеткой – и все сфотографировала, это выглядело совсем как картина Лихтенштейна, а потом я спустила воду, и картина исчезла. И еще у меня были маленькие американские флажки – я не знаю, я прочла на улице, что тебя могут арестовать, если ты наклеишь американский флаг на конверт, и я подумала, что сделаю в туалете Джаспера Джонса. Я бросила в туалет все американские флажки и сделала фотографию в духе его картин. Я и Уорхола делала в туалете, стельками „Доктор Шоллс' из моих туфель. Стельки были жутко старые и прилипали к ногам, и я решила от них отделаться. Я положила их в унитаз и сфотографировала, и они были похожи на картину с танцевальными па. Я спустила воду. Раушенберга мне было трудно сделать; я просто бросила в унитаз афишу его шоу. Я спустила воду, и афиша снова всплыла, так что мне пришлось ее разрезать. Это очень похоже на белье. То есть когда наблюдаешь за тем, как спускаешь что-то в туалет, это похоже на белье, крутящееся в стиральной машине. Или когда белье сушится в сушилке. Получаются невероятные узоры. Когда что-то в центрифуге, даже если это набивная ткань – с тюльпанами или чем-нибудь еще, в сушилке она похожа на Кеннета Ноланда. Все линии становятся прямыми. Только в центрифуге. Или в сушилке, когда она на высокой скорости. Или при отжимании. Я покупаю „Мальборо“ в картонном блоке, и когда вынимаю коробки из блока и снимаю целлофановую оболочку с каждой коробки, открываю крышку и отрываю серебряную бумажку, потому что знаю, что в конце концов придется это сделать, для экономии времени я расправляюсь с десятью коробками сразу, выкидываю бумажки в туалет и кладу сигареты в ящик, так что, когда я вынимаю пачку сигарет, мне уже не надо этого делать. Иногда я курю, только чтобы освободить место в ящике для сигарет. Во всяком случае, я всегда фотографирую все, что выбрасываю в туалет, а еще я фотографировала, когда писала. Для большего эффекта я люблю вытираться, а потом бросать недокуренную сигарету между ног – так я однажды обожглась. Я бросаю сигареты в туалет, потому что всегда пытаюсь бросить курить.
А еще я выбрасываю обложки „Уи', чтобы хозяин гостиницы не узнал, что это неприличный журнал. Я выбрасываю те вещи, которые люди не должны видеть».
«Ты не могла бы подождать? – перебил я ее, довольно вежливо, по-моему. Я бы мог просто тихо положить трубку и ускользнуть. – Мне надо пойти пописать». «Не могу, А».
«Ну ладно тебе, подожди».
Я убежал в туалет – и прибежал обратно. «Да», – сказал я.
«Вот еще что я скажу, – сказала Б. – Мне не нравится ходить в туалет нигде, кроме моей квартиры. Я скорее приеду для этого домой, а потом вернусь. Но иногда все равно приходится…» «Совсем как я», – сказал я, раздумывая, заразился я этой идеей когда-то от Б или она от меня. «Ну так вот, вчера вечером я пошла в кулинарию на другой стороне улицы и купила сандвич, бутылку пива, пирожное, замороженный пирог, апельсин, десерт „Сара Ли' и мороженое. Я пришла домой, съела сандвич, не снимая пальто, потому что хотела выбросить бумагу, в которую от был завернут, и выпила пиво тоже, чтобы выкинуть бутылку. Потом я подумала, что не могу ждать, пока пирог разморозится. Мне на самом деле не хотелось сливочно- орехового мороженого, мне хотелось нового медового мороженого „Хааген-Даз', но в магазине его не было. Конечно, я не могла ждать, пока мороженое потечет или пирог разморозится, так что я сжевала их одновременно. Я настолько раздражительна, что даже ожидание лифта сводит меня с ума. У меня еще оставалась четверть апельсинового пирога, а мне хотелось лишь выкинуть жестянку из-под него, а что если спустить пирог в туалет и выкинуть жестянку, то можно избавиться от всего этого прямо сейчас. И я могу доказать, что уборка для меня важнее еды. Я спускаю пирог в туалет и выкидываю жестянку в корзину для бумаг. Теперь надо одеться, чтобы вынести корзину, потому что в ней что-то лежит. Жестянка не спускается в унитаз. Она просто плавает сверху. Несколько раз я очень нервничала, потому что у нас было наводнение. Я спускала в туалет шприцы, потому что очень разнервничалась и подумала: „Сегодня меня поймают'. Я разнервничалась еще больше и спустила все в туалет. Ну пластиковый шприц спустился, но иголки остались на дне. Они не спускались. Ну мне пришлось их выловить. Пришлось снова надеть желтые резиновые перчатки, но в них было очень трудно подбирать иголки. Так что сначала я насыпала еще „Комет' в унитаз, чтобы он был чистым, и добавила средство „Сани-Флаш', и спустила воду снова, я знала, что иголка не спустится, и мне пришлось подобрать ее и положить в коробку из-под „Мальборо', я знала, что коробка из- под „Мальборо' всегда спускается, и я воткнула в нее иголку, как будто прошивая коробку. В картон. И я свернула коробку и спустила, и все мое беспокойство прошло. Потом вдруг в туалете забурлило. И когда я снова спустила воду, она поднялась до самых краев. Она не перелилась через край, а так и осталась. Я могла бы нырнуть. Знаешь что? Я сказала: „У меня нет шприца и денег тоже нет'. Я позвонила технику. Я сказала: „Джон, не знаю почему, но мой унитаз переливается через край'. Он пришел и спросил: „Ты спускала что-нибудь такое?' А ведь я знала, что у меня все не как у других девушек, которые могут волноваться насчет „тампакса'. Я боялась насчет коробки „Мальборо', потому что знала, что если она всплывет, она будет размокшей, и в ней будут видны иголки. Потом ничего вроде бы не всплыло, и он спросил, что я спускала в туалет, и я сказала: „Ничего такого, может быть, много туалетной бумаги и, кажется, кусок мыла'. Потому что я всегда выбрасываю мыло „Ярдли', когда обмылок становится совсем маленьким. Терпеть не могу маленькие куски мыла. И думаю обо всем, что может всплыть. Ну я спрашиваю его, куда это все уходит, потому что все штуки, которые я спустила за последние десять лет, наверное, как раз должны были всплыть у меня в туалете. Интересно, куда это все уходит на самом деле. В детстве я тоже спускала разные штуки в туалет. Я спускала все, что хотела скрыть от мамы. Спустить в туалет – это быстрее, чем сжигать. Ты можешь сжечь письмо с неприличными словами в пепельнице. Но боже, как много уходит спичек только на такие пустяки, когда ты можешь просто пустить его в туалет. В общем, теперь, когда я навела порядок в комнате, мне остается самой помыться. У меня нет устоявшейся процедуры, чтобы я вставала и принимала ванну утром или принимала ванну на ночь, потому что я могу встать в любое время, убираться когда угодно, пылесосить, спускать – я этим занимаюсь, когда есть настроение. Я могу принимать ванну ночью, днем или утром. Но прежде чем принять ванну, мне надо убедиться, что у меня все есть. Все, что мне понадобится. Раньше я обожала кремы. Я шла в аптеку и тратила целые сотни долларов на разные увлажняющие кремы для век и кремы от мешков под глазами и всю эту дребедень, а потом я поняла, что когда я мажу кремом под глазами перед сном, я просыпаюсь со слипшимися ресницами, и на них какая-то корка, и тогда я стала все упрощать, избавляться от некоторых средств, но все равно, не могу удержаться, чтобы не купить каждое новое, которое попадается мне на глаза. Я пользуюсь пеной для ванны под названием „Тайм-спа', которая продается в большой банке и стоит доллар девяносто пять. Но все равно я еще покупаю эссенцию той же „Тайм-спа', которая гораздо дороже и продается в маленьких пакетиках. Сначала я наливаю эссенцию в ванну. Добавляю еще полбанки, это банка емкостью в кварту [3]. Я наливаю теплую воду в ванну. И залезаю туда, когда она наполнится на четверть. Потому что когда я заберусь в ванну, как ты понимаешь, вода поднимется. А я не хочу зря тратить пену для ванны. Так вот, я влезаю в ванну и ложусь, подняв ноги, потому что я не очень хорошо здесь умещаюсь. Я заказала подушку, которую рекламируют на коробке ватных палочек „Кью-тип' – „Закажите подушку для ванны'. И я подумала, что мне пришлют желтую подушку. Так вот, я ее надула и прикрепила присоской к бортику ванны, чтобы лежать на спине и плескаться в теплой воде. Первым делом я мою плечи. Волосы я еще не намочила и на голове у меня намотан старый поношенный шарф. Вот так я лежу, расслабляюсь и хорошенько мою шею. Ведь я все равно после этого приму душ, чтобы смыть с себя пену. Я начинаю с левой руки, сначала я натираю ее махровой рукавицей, потом я тру грудь, потом левую ногу и ступню. Терпеть не могу мыть ноги, потому что это заставляет сгибаться, подтягивать ногу почти ко рту или, выпрямившись, как будто я сижу за пишущей машинкой, и нагибаться, чтобы помыть ноги. Сначала я мою их рукавицей. Потом беру щетку с растительным ворсом. И я очень сильно тру ступни. Потом я беру пемзу, которая называется „Вайсс'. Раньше я пользовалась пемзой „Доктор Шолл', но в ней была сера, и она пахла так противно, что мне приходилось сливать воду из ванны сразу после того, как я помою ноги, потому что там плавали черные крошки серы. Так что я нашла эту пемзу под названием „Вайсс'. Это немецкая пемза, надо на секунду оставить ее в воде, чтобы она стала мягче. Сначала я тру пятки, ступни, а потом пальцы. Когда я проделаю это с обеими ногами, я совершенно выдыхаюсь и мне приходится лечь. Мне еще
