— Странное местечко, верно? — прошептал архитектор, глянув на гостей. — Не скрою, я был рад получить приглашение — хотелось посмотреть, что у них тут такое. А вы, стало быть, семейный врач? Дежурите возле сынка? Я и не знал, что дела его так плохи.
— Они не так уж плохи, и я здесь не по службе, а гость, как и вы.
— Вот как? А я почему-то решил, что вас вызвали из-за парня… Похоже, ему крепко досталось — рубцы и все такое. Он что, нелюдим?
Насколько мне известно, сказал я, Родерик очень хотел быть на вечере, но, очевидно, перенапрягся на ферме. Мистер Бейкер-Хайд равнодушно кивнул. Оттянув манжет рубашки, он посмотрел на часы и подавил зевок:
— Думаю, пора уводить мою шайку домой — конечно, если удастся оторвать шурина от ненормальной бренчалки. — Он прищурился на мистера Морли. — Видали олуха? Ведь мы здесь из-за него. Моя благоверная надумала его оженить. Вся эта канитель состряпана, чтобы свести его с хозяйской дочкой. Я сразу смекнул, чем оно все обернется. Сам Тони рожей не вышел, но обожает смазливые мордашки…
Его абсолютно беззлобные ремарки были всего лишь данью мужскому трепу. Он не замечал взгляда Каролины, стоявшей у камина, и не ведал о причудливой акустике зала, в котором иногда шепот был слышнее крика. Мистер Бейкер-Хайд осушил свой стакан и кивнул жене с дочерью, уже вернувшимся в комнату. Было ясно, что теперь он ждет удобной паузы в разговоре, чтобы распрощаться.
И вот тогда наступила одна из тех минут, какие потом еще не раз повторятся и о которых я всегда буду вспоминать с безграничным сожалением и чувством вины. Я бы мог запросто ускорить отбытие семейства, но сделал нечто обратное. Супруги Росситер, с кем за весь вечер я перекинулся лишь парой слов, только что закончили обзор юношеских подвигов Родерика; подавая мисс Дабни лимонад, я задал им какой-то нелепый вопрос, что-то вроде: «И как это воспринял полковник?», чем спровоцировал очередную порцию долгих воспоминаний. Меня жгло бессмысленное ребяческое желание напакостить Бейкер-Хайду, и я злорадно отметил, как вытянулась его физиономия.
Господи, лучше бы я этого не делал, ибо с маленькой Джиллиан произошло несчастье.
С самого начала она весьма занудливо изображала, что боится Плута: всякий раз как дружелюбный пес, слонявшийся по комнате, оказывался возле нее, девчонка наигранно пряталась за мамину юбку. Однако потом она сменила курс и стала сама приставать к собаке. Наверное, музыкальные экзерсисы мистера Морли растревожили пса, и он спрятался за оконной шторой. Девочка достала его и там: сев на скамеечку, она опасливо гладила его по башке и приговаривала: «Хорошая собака… Ты очень хорошая собака… Ты храбрая собака…» — и прочую ерунду. Иногда из-за шторы торчала лишь ее попка, и мать, беспокоясь, что пес ее цапнет, предупредила:
— Джиллиан, осторожнее, дорогая!
Каролина тихонько фыркнула, ибо опасность была лишь в том, что нескончаемое сюсюканье и похлопывание по голове до смерти уморят благодушнейшего из псов. На пару с миссис Бейкер-Хайд она то и дело взглядывала на девочку и собаку; временами писклявый голосок привлекал внимание Хелен Десмонд, мисс Дабни или кого-нибудь из Росситеров. Я и сам посматривал в ту сторону. Пожалуй, лишь Бетти не пасла Джиллиан. Разнеся тосты, она встала у дверей и опустила взгляд долу, как учили. Но вот что странно: именно в ту секунду, когда все произошло, на девочку никто не смотрел.
Мы только услышали неистовый лай и перекрывший его пронзительный вскрик, который тотчас перешел в тихий булькающий вой (вся эта жуть и сейчас звучит в моей голове). Думаю, бедный пес перепугался не меньше нашего: взбаламутив штору, он выскочил из-под окна, чем на мгновенье отвлек наше внимание. Потом кто-то из женщин, не помню кто, истошно вскрикнул, и чей-то голос — мистера Бейкер-Хайда или его шурина — завопил:
— Боже! Джиллиан!
Они бросились к окну, один из них зацепился за ковер и чуть не грохнулся. Звякнул разбившийся стакан — впопыхах кто-то поставил его на край каминной полки, и он свалился в очаг. Сгрудившиеся гости на секунду закрыли от меня Джиллиан, я видел только ее голенькую окровавленную руку и подумал (наверное, из-за разбившегося стакана), что лопнуло оконное стекло, которое порезало девочку и, возможно, собаку. Диана растолкала людей и, взглянув на дочь, завизжала. Вот тогда и я увидел всю картину: кровь шла не из руки, а из рваных лоскутьев, в которые превратились щека и губа девочки. Плут ее укусил.
Белый как мел, несчастный ребенок оцепенел от шока. Дрожащие пальца Питера растерянно метались возле лица девочки, не решаясь прикоснуться к ране. Не помню, как я оказался рядом с ним — наверное, сработал профессиональный инстинкт. Я помог Питеру уложить Джиллиан на диван; все совали свои носовые платки, кружевной вышитый платок Хелен Десмонд моментально стал алым. Я, как мог, старался остановить кровь, чтобы разглядеть повреждения, но это было непросто. Подобные раны, особенно у ребенка, всегда выглядят страшнее, чем они есть, однако я сразу понял, что укус скверный.
— Боже! — повторял Питер Бейкер-Хайд, хватая дочь за руки; Диана рыдала. Мы все перемазались кровью, ярко и страшно блестевшей под светом люстры. — Боже мой! Вы только гляньте!.. — Он растерянно чиркнул рукой по волосам. — Как это произошло? Почему никто… Господи, как это случилось?
— Теперь это не важно, — тихо сказал я. Зажимая платком рану, я спешно обдумывал план действий.
— Вы посмотрите…
— Она в шоке, но угрозы для жизни нет. Придется наложить швы, довольно много. И чем скорее, тем лучше.
— Швы? — дико посмотрел на меня Питер. Наверное, забыл, что я врач.
— В машине мой саквояж. Мистер Десмонд, вас не затруднит…
— Да, конечно, — пролепетал Билл Десмонд и выскочил из комнаты.
Я подозвал Бетти, которая вовсе не стремилась в первые ряды, а испуганно жалась сзади и была бледна, почти как Джиллиан. Я велел ей вскипятить чайник и принести в кухню одеяла и подушку. Диана неловко прижимала к лицу дочери скомканные платки, ее так колотило, что было слышно, как звякают браслеты. Я осторожно взял девочку на руки и даже сквозь одежду почувствовал, как сильно ее знобит. Темные глаза ее ничего не выражали, лоб был в испарине.
— Отнесем ее в кухню, — сказал я.
— Зачем? — вскинулся Питер.
— Понадобится вода.
Лишь теперь он понял.
— Вы что, хотите прямо здесь? Вы спятили! Надо в больницу… или амбулаторию… Где телефон?
— До ближайшей больницы девять миль, а до моей амбулатории не меньше пяти. Поверьте, с такой раной да в такую ночь не стоит трястись по дорогам. Чем скорее зашить, тем лучше. Девочка теряет кровь.
— Ради бога, не мешай ему, Питер! — Миссис Бейкер-Хайд опять заплакала.
— Верно, пусть доктор Фарадей сделает, что нужно, — сказала миссис Айрес, коснувшись его руки.
Бейкер-Хайд отвернулся и грубо отдернул руку, но я был слишком занят девочкой, чтобы придать этому значение. Тогда же произошло еще кое-что, не задержавшее моего внимания, но позже, вспоминая это маленькое событие, я понял, что оно задало тон всем последующим. На пороге комнаты ждал Билл Десмонд, вернувшийся с моим саквояжем, его жена и миссис Айрес провожали меня встревоженными взглядами, а миссис Росситер и мисс Дабни растерянно выуживали из камина осколки стакана. По неосторожности вековуха довольно сильно порезалась, добавив свежих пятен на заляпанный кровью ковер. В спину мне дышал мистер Бейкер-Хайд, а за ним топал его шурин, который вдруг заметил Плута, сжавшегося под столом. Выругавшись, мистер Морли со всей силы пнул собаку, и та взвизгнула. Думаю, придурок сильно удивился, когда стрелой налетевшая Каролина его оттолкнула.
— Вы что?! — крикнула она. Я помню ее голос: напряженный, пронзительный и совсем чужой.
— Может, вы не заметили? — Мистер Морли одернул пиджак. — Ваша сволочная собака отгрызла моей племяннице пол-лица!
— Так не усугубляйте! — Присев на корточки, Каролина прижала к себе собаку. — Вы его пугаете!
— Я бы его еще не так испугал! Какого черта он у вас шляется, когда тут дети? Его на цепи надо
