оракула храма Бьекдау сказали жрецам, кем я являюсь. Жреца по имени Мезизар послали в Грозеродж, чтобы проверить, есть ли на мне предсказанная отметина, и сообщить обо всем моим родителям. В Грозеродже, естественно, об этом знают все от мала до велика.
— Оннел, например… — Дузон задумчиво постукивал двумя пальцами по подбородку.
— Оннел, Бузиан и все остальные, — кивнул Маллед.
— Но Апирис утверждал, что ему не известно местопребывание Заступника.
— Он этого не знал. Храм в Бьекдау держал все в тайне, и Главный Жрец храма Долкаут умер, так ничего и не сообщив Верховному Жрецу. Объявлять широко об этом в то время не имело смысла, тогда всем было безразлично, имеется Заступник или нет. А сами жрецы рассудили: если кому-то потребуется узнать имя Заступника, то об этом спросят у оракулов.
— Но некоторые жрецы в Бьекдау были осведомлены, — парировал Дузон. — Почему же они ничего не сообщили, когда начались поиски?
— Я… — Маллед набрал полную грудь воздуха и выпалил:
— Я приказал им не делать этого.
Дузон перестал постукивать по подбородку и растерянно заморгал.
— А… — только и сумел выдавить он.
Маллед, заметно приуныв, молчал.
— Не могли бы вы объяснить это подробнее? — сказал наконец Дузон.
— У меня есть письмо Долкаута, которое Мезизар передал моим родителям. Там говорится, что все жрецы, где бы то ни было, обязаны мне повиноваться, поскольку я являюсь избранником богов. Поэтому, когда после начала мятежа на востоке меня посетил Вадевия, я приказал ему сделать так, чтобы все жрецы, которые об этом знают, держали рот на замке.
— Но почему?
— Не хотел, чтобы меня беспокоили.
Дузон опустил руки, оперся локтями о колени, наклонился вперед и недоуменно уставился на Малледа.
— Вы не хотели, чтобы люди знали о том, что вы Заступник?
— Не хотел. Титул Заступника приносил мне одни неприятности.
— Какие неприятности?
— Сестры меня дразнили, — смущенно ответил Маллед. — В Грозеродже все на меня смотрели, как на какого-то урода. Как на шестиногого поросенка Неддуела. Мне хотелось одного — чтобы меня оставили в покое и я мог жить, как мне нравится. Тогда все утверждали, что войны искоренены навеки и моя помощь никогда не потребуется. И я надеялся, что вечный мир позволит мне жить нормальной жизнью, если заставить людей забыть о моей богоизбранности.
Дузона эта речь несказанно удивила.
— И вам не хотелось стать великим?
— С какой стати? — пожал плечами Маллед.
— Но вы могли бы стать, кем бы пожелали. Мужчины смотрели бы на вас с уважением и завистью, а женщины — с желанием обладать вами.
— Я женат, — заметил Маллед. — Соседи меня уважают. Я уже довольно неплохой кузнец и со временем стану таким же мастером, как и отец. Что мне ещё надо?
Дузон сообразил, беседа достигла точки, близкой к полному взаимному непониманию. Если этот человек начисто лишен честолюбия, то объяснить ему, что это такое, Дузон не в силах. Сам же Лорд не мог понять, как можно не желать более высокого положения, больше власти, больше денег и больше женщин. Чувство удовлетворения быстротечно, а алчность является перманентным состоянием души.
Но Маллед явно по-иному смотрел на жизнь.
— Вы только взгляните на меня, — продолжал кузнец. — Я большой и могучий; незнакомцы пялятся на меня, и никто не осмеливается меня донимать или оскорблять. Моя жена сомневается, есть ли на земле хоть одна женщина, которая не фантазирует, каким может оказаться в постели человек моего роста. Имея все это, зачем мне какая-то дополнительная милость богов?
— В ваших словах что-то есть, — устало произнес Дузон.
До него вдруг дошло, что человек с физическими данными Малледа лишен потребности с кем-то конкурировать. Чтобы чувствовать себя комфортно и уверенно, ему не нужно постоянно себя утверждать. Дузон был умеренно привлекателен, умеренно высок, умеренно мускулист и умеренно богат. Он имел титул и принадлежал к старинному роду. Во многих смыслах он был счастливым человеком. Но в нем не было ничего такого, что заставляло бы незнакомцев замирать и с восхищением смотреть на него. Если, конечно, не считать те моменты, когда он ухитрялся облачиться более цветисто, чем обычно.
— Но тем не менее на вас снизошла милость богов, — прибавил он.
— Я их об этом не просил.
— Итак, вы здесь, чтобы сражаться за Империю. Но почему вы явились, если не желаете быть Заступником Домдара?
— Я решил, что таков мой долг, — сдвинул брови Маллед. — По рождению и воспитанию я домдарец. Меня растили в духе уважения к богам и Императрице. И если сейчас, когда Империя в опасности, боги пожелали, чтобы я сражался, я решил, что мое место здесь.
— Справедливо, — согласился Дузон. — Но почему вы явились только сейчас, хотя война продолжается уже довольно долго.
— Да потому, что вовсе не хочу быть здесь, — рассердился Маллед. — Я сказал, коль скоро боги пожелали, чтобы я сражался, я стану сражаться. Я не виноват, что богам потребовалось столько времени, дабы ясно высказать мне свою волю!
— Богам? — переспросил Дузон.
— Да, богам! — заорал Маллед и уже тише добавил:
— Во всяком случае, некоторым из них.
— Вы хотите этим сказать, что вы — оракул? Я не слышал, чтобы Заступники обладали подобным даром…
Маллед оборвал его энергичным взмахом руки.
— Я не оракул. Я повстречался с Баранмелем на свадьбе.
— Вот как, — понимающе молвил Дузон.
Слова кузнеца не были лишены смысла. Боги перестали общаться со смертными через оракулов, но Баранмель продолжал плясать на свадьбах. Если боги действительно хотели дать указание Заступнику, то это был лучший способ сообщить свою волю, не нарушая обета молчания.
Однако же, если этот человек Богоизбранный Заступник, то зачем ему понадобились какие-то специальные указания?
Видимо, причина в том, что он не горел желанием играть отведенную ему роль. Заступник сам признался в этом.
Но это же вопиющая несправедливость! Множество людей, включая Дузона, мечтали оказаться Заступником, а тот единственный человек, которого отметили боги, предпочел от этой чести отказаться.
Пытаясь ничем не проявить свою досаду, Лорд произнес:
— Итак, Баранмель сказал вам, чтобы вы явились сюда и приняли командование?
— Баранмель сказал, что если я не стану воевать, то шансы Ребири Назакри погубить Империю резко возрастут. И это все. Никто не вынуждал меня сюда идти, и я не намерен командовать! Я не генерал, а кузнец. Ведь здесь командует Генерал Балинус, разве не так?
— Да, конечно, — подтвердил Дузон.
— Ну и пусть себе командует! Я бы вообще хотел, чтобы все считали меня обычным волонтером. Я здесь и сделаю все что в моих силах, но никаких чудес от меня ждать не надо.
Дузон размышлял над словами пришельца, пытливо изучая его лицо.
Поведение этого человека оставалось за гранью его понимания. С первого взгляда Маллед мог показаться трусом, существом, лишенным понятия о чести, и в силу этого отказывающимся от милости богов. Но, с другой стороны, он пришел сюда и готов встретиться с врагом лицом к лицу. Он готов
