– Как дела? – каждый раз спрашивал ее Парщиков. При этом почему-то начинал смотреть на Катю, но у той были свои интересы – книга, тетрадь с романом или невыполненная домашняя работа.
Ира Митьке не отвечала. Она ему не верила. Но Парщиков словно нарочно попадался Ире на глаза.
– А чего Щукин? С Курбановой разбежался, теперь с тобой ходит?
Лешка все рассказал Курбановой сразу же после Ленкиного крика в классе. Скандал вышел жуткий. Объяснение у них произошло перед уроками, Ленка рыдала, сидя на ступеньках, отказывалась вставать, обещала умереть прямо здесь. Лешка немного послушал ее и отправился домой. Весь день Курбанова бродила по школе, демонстративно сверкая красным наплаканным носом.
Все это выглядело странным. Уже в начале сентября было ясно, что Щукин Курбанову больше не любит. Ленка это знала – зря, что ли, ходила кругами, все что-то выспрашивала, липла к Лешке. А когда было сказано напрямую, оказалась не готова к этому. Ее и жалеть-то было неудобно. Слишком уж напоказ Ленка последнее время Щукина любила, а теперь с тем же театральным эффектом страдала. Учителя, всегда поздно понимающие что к чему, Курбанову берегли. Двоек не ставили, хотя Ленка их старательно зарабатывала.
Восхищенный Парщиков к концу недели не удержался от комментариев:
– Пожалуй, тоже надо начать страдать – стану отличником.
– Тебе это не грозит, – фыркнула Катя. – Ты любить не умеешь.
Обида цветным шариком ударила в лоб, разлилась по Митькиным щекам алой краской.
– А ты, значит, у нас одна такая жрица любви? – тихо спросил он.
Ходасян рядом с Иркой вновь завздыхала. Сейчас у нее был период влюбленности в вампиров – тетрадки были полны наклеек, а учебники закладок с вурдалачными мордочками. Она перебирала актеров, убедительно сыгравших упырей, и не могла остановиться на одном. Все были хороши – и Том Круз, и Йен Сомерхолден, и Джош Хартнетт. Она склонялась к Джошу. Он так романтично умер под конец картины в лучах солнца.
– У нас тут с любовью только у Лисовой в порядке, – подкидывал дрова в огонь перепалки Парщиков.
Ира накалялась. Надо было ответить. Встать и на всех наорать. Но выйдет только хуже. Если сидишь и не шевелишься, ураган может прошелестеть стороной.
– Да уж, Щукин, упустил ты невесту, – включилась в перепалку Ленка – она начала успокаиваться и вновь торчала около Лешки. – Не пришлось бы мотаться на другой конец города. Лисова! Подбери мальчика, пока не упал.
– Заткнись! – вяло отреагировал Лешка.
Они сидели в кабинете химии. Подоконники были уставлены цветами. Тонколистый хлорофитум развесил стрелки с крошечными кустиками-отростками на концах, тянула разлапистые ладошки монстера восхитительная, торчали двумя пеньками невысокие горки фиалок. Понатыкано их тут, проредить бы не мешало.
Они сами эти цветы и притащили. Химичка пришла два года назад и первым делом сообщила, что любит комнатные растения, попросила украсить кабинет. Вот и получилась оранжерея. Ира тогда принесла герань. Хорошее растение, микробов убивает. И всякую нечисть. Что-то она свой цветок не видит. Несчастное растение не смогло выжить в накаленной обстановке?
– Ну а что же твой воздыхатель? – резвилась Курбанова. – Записок больше не пишет?
– Шлет любовные послания с голубем, – Ира мельком глянула на собравшуюся публику. Все свои, все жаждут хлеба и зрелищ.
– Круто! Поделись опытом! – довольно жмурилась Ленка.
– Куда уж нам до тебя!
Чувствовала – зря ругается. Переспорить Курбанову не получится, только разозлит. А значит, опять крик, опять быть в центре внимания.
– А ты постарайся нас развлечь!
– Развлекаются в цирке.
– Значит, научи! Мы же в школе.
– Возьми учебник и почитай. – Все было напрасно. Аргументы заканчивались.
– А я смотрю, что-то ты все строчишь. Учебник пишешь? «Мой первый раз».
Все. Аут. Надо молчать. Но из головы на язык все еще сыплются бесполезные слова.
– Твои страдания описываю.
Ленка улыбнулась. Нехорошо так. Будет мстить. Ира посмотрела на Щукина. Чего он все время в стороне? Мог бы нормально заступиться, сказать Курбановой, чтобы притухла, чтобы больше не выступала. Она же и ему покоя не дает, все норовит поддеть.
Щукин, словно прочтя ее мысли, окинул поле боя взглядом, встал и пошел на выход. Вместе с рюкзаком. Совсем пошел. Прощай, товарищ, мы с тобой больше не встретимся. Правильно. Если есть любовь, о ней надо молчать. Только дураки и зануды готовы все обсуждать. О настоящей любви не говорят.
Ленка сразу как-то поскучнела, потеряла боевой задор.
– Ну, пиши, писатель… – оставила она последнее слово за собой.
Концерт окончен. Все занялись своими делами. Один Парщиков еще сидел на своей парте у доски, качал ногой, смотрел вдаль. Будущее ему представлялось мутным – выглядел он недовольным.
– А что ты пишешь? – повернулась к ней Катя.
– Мудрые мысли. – Последнее время с Сергеенко они почти не разговаривали. – Что у вас с Ником?
– Все отлично. На ноябрьские едем в Казань. Хочешь с нами?
Ира представила себя рядом с анемичным Никодимом, и ей стало совсем грустно. Конечно, каникулы надо проводить именно в такой компании.
– Я тут Сашу видела… – бесом-искусителем проворковала Катя.
– Не начинай!
– Я говорила, он в Екатеринбург собирается, – не слышала ее Сергеенко. – Просил позвонить. Вот его телефон.
Ира с удивлением смотрела на клочок бумаги с десятью цифрами. Это было настолько неожиданно, что обыкновенные значки в первые несколько секунд показались ей китайскими иероглифами. Разве у сновидений бывают телефоны? Туда не звонят. Ложишься спать и все видишь.
– Чей телефон? – Какой-то странный номер. Как будто не местный.
– Я же говорю – Сашин.
«Саша», – лениво булькнуло из недр подсознания. Игра продолжается, что ли?
Теперь пришла очередь Иры медленно поднимать глаза и спрашивать:
– Какой Саша?
– Как знаешь!
Катя дернула записку к себе. Ира хлопнула по столу ладонью. Задела листок ногтем, не давая забрать его себе. То ли от удара, то ли от того, что коснулась написанных цифр – руке стало горячо.
– А если я позвоню?
Катя закатила глаза.
– Ну, извини, извини, мне было не до тебя. Он уже пару раз спрашивал. Чего передавать? Вопросы? А потом – мне показалось, что уже все. У него проблемы были.
– Какие?
Ира ждала, когда Катя ошибется. Не может все так гладко совпадать. Если это игра, то должны быть непредвиденные обстоятельства. Но пока логика событий не сбоила. Невероятным образом все сходилось. Даже «невстреча» на остановке была нормально объяснена. Сама виновата, нечего было с Полуэктом носиться.
– Он несколько дней не ходил в школу.
В школу? Значит, ему не больше восемнадцати?
– Ты чего так смотришь? – Катя сегодня была очень внимательна. – Он в десятом классе учится. У них была проверка по наркотикам.
– По каким наркотикам?
– По обыкновенным. Старшие классы трясли, у всех кровь брали.
