до света фонарей.
— Благодарность в оплату не входит, — усмехнулся Колосов. — Принесешь мне ее потом на блюдечке с золотой каемочкой.
— Это был Мельник?
— Он отправился тебя искать. Когда отдал нож, странно так на меня посмотрел и сказал, что твои дела совсем плохи. Отстранил меня, ушел в угол и стоит там, бормочет что-то. Я скорее тебе звонить. А мужик потом подходит и говорит, что ты в парке, в нашем, ближайшем. И что надо торопиться. Я поймал такси, помчался. Надо теперь нож чуваку занести. Ну и расплатиться, наверное, как-то.
— Пашка! — позвала я.
Фонари, первые дома. Десять минут, и я дома. Несколько дворов, которые уже никогда не смогут меня напугать, ошметки ночи, спрятавшиеся от света фонарей под днищами машин. После долгой болезни странно на все это было смотреть. Внутри меня что-то изменилось, а вокруг все прежнее. И только сейчас в моей голове начали складываться пазлы — что и почему произошло. Хватит сидеть и ждать. Хватит надеяться, что кто-то за меня что-то сделает. Я сама должна защитить себя, сама должна от всего этого избавиться. Значит, мне нужно оружие. Чтобы больше никто близко ко мне не подошел. Чтобы Катрин даже в голову не пришло заглянуть мне в окно. Чтобы никакие Смотрители не смели мне угрожать. Я нужна Смотрителям, они приедут, и я поставлю свои условия.
— Мне нужна сабля.
— Гурьева, ты в курсе, что харакири нынче не в моде? А для отрубания головы нужна гильотина.
— Причем боевая, — усложнила я задачу.
— Ты чокнулась, — покачал головой Пашка. — За хранение и ношение холодного оружия знаешь что бывает?
— Достань.
— Если в суде пойду как соучастник, то достану. Хоть на скамье подсудимых рядышком посижу.
Не человек — человечище. Это я про Колосова знала всегда.
— Ты очень хороший, — прошептала я, обнимая Пашку.
Колосов резко притянул меня к себе, оглушительно чмокнул в ухо и прошептал:
— Уговорила, оставлю для тебя место друга. Но на любовь не рассчитывай.
В душе сладко защемило, сердце бухнуло, меня наполнил радостный восторг. Что означало только одно — сюда идет Макс.
— Тебе лучше меня отпустить, — прошептала я.
— Уже поздно, — отозвался Колосов и еще некоторое время не разжимал объятия.
Потом раздались шаги, и стоять в такой позе стало как минимум глупо.
Глава VIII
ГАДАНИЕ НА РОМАШКЕ
Я уверена: Макс специально шумел, прежде чем вынырнуть из-за гаражей. Он все видел. И нам с Колосовым даже не понадобилось резко отпрыгивать друг от друга, чтобы изобразить, будто мы идем, выдерживая между собой расстояние в десять метров.
Пашка специально очень медленно развел руки. Я стянула с себя куртку, протянула ему.
— Спасибо.
— Не за что.
Колосов буравил взглядом Макса. Тот стремительно сбросил с себя куртку, накинул на меня, секунду постоял, глядя мне в лицо. А я вот не могла на него глядеть. Потому что все, что я решила, было написано в моих глазах, а мне не хотелось, чтобы меня сейчас начали в чем-то переубеждать. Я даже старалась об этом особенно не думать. Только невольно переплела пальцы крестиком. На всякий случай.
Меня схватили в охапку, и уже через секунду я была около своего подъезда.
Дверь. Лестница. Сквозняк из разбитого окна. Знакомый двенадцатый этаж. Пять ступенек, ведущих к закрытой двери на чердак.
— Прими душ и поешь. Я буду ждать тебя в комнате.
Он взял мои руки (его собственные опять были в перчатках), развернул ладонями вверх, сложив их ковшиком. Царапины, оставленные мне березой, затянулись кровавыми корочками. Макс медленно опустил в ладони лицо. Ранкам стало прохладно и хорошо, пульсирующая боль потихоньку ушла.
— Прости меня, я не успел, — прошептал он мгновенно затянувшимся ссадинам. — Хотел кое-что узнать и… Но теперь точно все закончилось.
— Ты знаешь, что происходит? — Мне оставалось беседовать с макушкой, лицо Макс все еще не поднимал. Макс опустил мои руки, убедился, что все ранки зажили, усмехнулся, глянув мне в лицо.
— Извини, но родители сегодняшний вечер проведут у телевизора. — Он потянулся к карману своей куртки. — Там сегодня интересный сериал. Никак не оторваться.
На длинном черном пальце звякнули ключи.
— У меня теперь всегда будет запасная связка, чтобы ты без проблем попадала домой.
Я никак не могла заставить себя начать говорить. А ведь хотелось объяснить, почему мы с Пашкой обнимались, рассказать, из какой переделки Колосов меня вытащил, пожаловаться на Катрин…
Из кармана джинсов я вытащила остатки мобильника. Губы сами расползлись в улыбке — вот сейчас Макс опустит лицо, и сотовый, лежащий у меня в ладошке, через мгновение окажется собранным.
Делать он так, конечно, не стал. Просто забрал у меня развалившуюся трубку.
— Я. Тебя. Жду. На кухне, — повторил любимый и толкнул дверь в мою квартиру, уже успев открыть замок. Он всегда все успевает. Теперь, надеюсь, я тоже успею. Еще в парке у меня родилась идея, как сделать так, чтобы Смотрители забыли о моем существовании. Только думать об этом я боюсь, чтобы Макс не догадался и не помешал мне.
Из комнаты родителей и правда слышались звуки работающего телевизора. Все в порядке. Иногда они действительно любят вместе посмотреть фильм.
Прежде чем мы с Максом разошлись в коридоре, я задержала его за руку.
— Скажи, а куда Лео спрятал свое оружие, когда отправился в путешествие к прерафаэлитам?
— В мастерской оставил.
Макс говорил ровно. Мой вопрос его не удивил. Это меня потом удивит то, что он сделает. Ведь Макс уже догадался о моем решении. Зря я пряталась и не поднимала глаза. Он все понял.
Макс осторожно поцеловал меня в щеку и повернул в сторону ванной.
Вопрос, где я буду ночевать, решен. В мастерской.
Очень странное было ощущение — вновь чувствовать себя здоровой. Словно на месяц меня лишили возможности ходить, а тут вдруг сказали: «Иди!» Такое однажды было — две недели я пролежала в кровати. Мне нельзя было вставать. И все эти две недели я смотрела в окно, мечтая подойти к нему. Все две недели за окном была осень — шел дождь и падали листья. Когда же я наконец встала, на улице лежал снег. Мы с зимой сделали шаг навстречу друг другу. Мне было легко. Наверное, с тех пор я люблю зиму.
Сейчас мне тоже было удивительно не чувствовать своего тела. Нигде ничего не болело, не тянуло в сон. И даже помороженные ноги чувствовали себя прилично, прогулка по парку босиком и без верхней одежды не давала о себе знать.
Я открыла кран. Хлынула обжигающе горячая вода. Она сильными струями била по коже, возвращая мне ощущение жизни.
Все было решено, и назад дороги нет. Я нужна Смотрителям, ради чего они даже готовы убить Антона, а заодно Катрин и вообще всех, кто вокруг меня появляется. Их надо остановить, иначе эта гонка друг за другом ничем хорошим не кончится. Теперь Смотрители знают, что у Катрин ничего не получилось, что моя связь с Антоном прервалась. И настала их очередь делать ход. Только бы мои прыжки через острые предметы не убили Антона. Рыжий веселый программист мне искренне нравился, так же как нравилась в свое время Ирина. И раз уж меня во все это замешали, я все и исправлю.
Конечно, я недооценила Олега. На деле он оказался не таким увальнем, как мне виделось поначалу.
