Делал он это механически, но что-то было в этом жесте неприятное, захотелось отодвинуться.
— А кольцо сними, не нужно оно тебе, значит.
Мельник потянул меня за локоть вверх, заставляя встать. Перед собой я увидела водянистые глаза, смотревшие на меня в упор. Правой рукой он обхватил меня за талию, прижимая к себе.
В каждом его жесте, в каждом движении была какая-то неправильность. Я лишь никак не могла уловить, что мне так не нравится. Мысли слабым эхом носились в голове: «Нельзя ему позволять стоять так близко, трогать меня».
Думала, но почему-то не шевелилась.
— Ты все делаешь правильно, — зашептал он, склоняясь к моему лицу. — Колечко только сними.
Сильной рукой он мял мои ребра, ощупывал бедро, жадно забирался под футболку.
— Вместе все сделаем, помощников позовем.
Его сухие тонкие губы почти касались моей щеки, горячее дыхание обдавало кожу неприятным ознобом.
— Слетай, осмотрись, избавься от колечка и возвращайся. Пир устроим. Гостей позовем. Здесь потом останешься, за меня. А я умру. Скоро уже.
Мне показалось, что дыхание у него стало холодным, руки неприятно шершавили кожу. Он уже двумя ладонями сжимал мое лицо, заставляя смотреть прямо ему в глаза. Хотелось оттолкнуться от этой неприятной ласки, но мои руки словно парализовало. Я чувствовала, как безвольно поддаюсь его воле, начиная подчиняться его силе. И вот мы уже покачивались в один такт, словно в бесовском плясе.
— Моей будешь. По дедовским следам пойдешь!
Это было последнее, что я услышала. Он сильно толкнул меня назад. Я изогнулась, увидела, что падаю прямо на воткнутый в землю нож. В последнюю секунду чуть повернулась, чтобы принять удар боком.
«Сейчас будет больно!» — предощущением взорвалось в голове. Но я ничего не почувствовала. Боль расплескалась вокруг, не задев меня.
Вздрогнула, привычно встраиваясь в птичье тело, потянула правое крыло. С земли прыгнула на лавку, оттуда на стол, бочком подошла к разбитому окну. Была бы человеком, усмехнулась бы. Как давно это было… Сто лет уже не обращалась в ворону. Последний раз это происходило зимой, в домике рыбака. А говорят, учиться надо… Чему тут учиться? И так все получается.
Посреди комнаты стоял старик с непокрытой лохматой головой, смотрел себе под ноги, прятал губы в клочковатую бороду, постукивал по грязному подолу тулупа плеткой. Истинное лицо Мельника. Что ж он не помрет-то никак?
— Дружков приведи, — заговорил он. — Ходили они тут кругами, да все дела для них не было. Теперь в самый раз.
«Да пошел ты!» — крикнула я старику. Из горла вырвалось хриплое «карр!», и я нырнула в водяное месиво. Воздух вокруг меня загудел и заухал. Я расправила хвост, ловя нужные потоки воздуха, поджмурила глаза.
От быстро уходящей вниз и назад мельницы отделилась тень и понеслась за мной, словно пыталась догнать. Лапки сильнее утонули в мягких перьях брюшка, крылья заработали уверенней. Я выпала из воздушного потока, пикируя вниз. Тень стала приближаться ко мне, поднявшись на крыши домов.
Охота началась. Хвост дернулся, заставляя тело резко повернуться, завалившись на крыло. Левое. С правым была какая-то странность, как будто оно перестало быть таким же надежным, как его зеркальная пара.
Зелень на деревьях еще набирала силу. Клейкие листья резко пахли. Кора под лапой шелушилась. Я удобней устроилась на ветке.
Тень стояла внизу.
Какие нынче настырные преследователи пошли!
Сбивая крылом чешуйки почек, я спрыгнула вниз. Немного не долетела до земли, намеренно держась ближе к стволу, и когда тень четко проявилась передо мной, выставила лапу, норовя попасть когтями в лицо. И снова правое крыло подвело. В самый важный момент оно подломилось, так что белая рука чуть не схватила меня. Но эффект неожиданного нападения был достигнут. Тень замерла, а я устремилась вперед и вверх, туда, где тускнел под вялым дождем крест церкви. За ней темнело кладбище.
Кладбищенская ограда была слишком часта. Между перекладинами я не поместилась. Попыталась усесться на острие, которым заканчивался каждый прут, но лапы соскальзывали по набухающей влаге. Приходилось постоянно распахивать крылья, балансируя. Правое быстро устало и начало непроизвольно складываться.
— Ты гляди, зависла!
В мою сторону полетел камень. Я спрыгнула с удобного наблюдательного пункта, перебралась на ближайшее надгробие. Далековато.
Молчаливая компания сидела на детской площадке, примыкающей к ограде, за ней темнел намокший девятиэтажный дом. Темные капюшоны курток лоснились от дождя. Смеркалось, и по мне, так они все были похожи друг на друга. Не хватало света, чтобы их различить. Черные длинные волосы, черная одежда. Один сидит на качелях. Двое устроились на бортике песочницы, курят. Еще двое на лавочке. Один на крутящейся карусели, не спеша разгоняет уставшую конструкцию. Неприятно скрипят засорившиеся подшипники.
— К мертвякам пошла. — Сидящий на качелях плюнул в сторону кладбища. — Чего за погода? Как будто не весна!
Он встряхнулся, уронил несколько капель с козырька капюшона.
По земле я подобралась поближе к ограде. Своей целью я выбрала замершего на качелях. Остальные будут статистами.
Я запрыгала на мокрой листве, задела крыльями низкий кустик, зашуршала ветками.
— Черт, как будто следит кто! — отозвался на мое шебуршание сидящий на бортике песочницы.
Все повернулись в сторону кладбища. Я еще пошумела, создавая нужный фон. Теперь самое время поговорить о тех, кого с нами нет.
— Про Дракона слышно что-нибудь, нет? — Мой избранник оказался разговорчивым. Это хорошо. Мне нужно как раз его умение говорить.
— Уехал, как пропал, — подала голос одна из сидящих на лавке. Она была без куртки, мокрые волосы облепили голову и лицо.
— Город… Все исчезают… Подруги-то твоей нет? Сумасшедшей… — Парень на качелях пытался подобрать подходящее слово. — Она еще приходила к нам.
Отвечавшая ему перед этим девушка воткнула наушники в уши и демонстративно сложила руки. Это было неправильно. Мне нужно было, чтобы разговор продолжался.
Заволновавшись, я перебралась с одной могилы на другую, задела тяжелые намокшие лапы ели, все это безобразно зашуршало, заставляя отпрянуть.
— Что там? — снова заактивничал сидящий на качелях.
— Черти, — устало отозвался карусельщик. Он все раскручивал и раскручивал скрипящий агрегат. От неприятного звука дыбились перья на затылке.
— Блин! Был город как город, а стал… Один дождь!
— Что ты ноешь? — не выдержала девушка, сидящая на лавочке. Другая. Первая слушала музыку, чуть раскачивалась, погрузившись в песенный ритм.
— Блин! — не услышал ее парень. — При Драконе все по-другому было. Долго он будет в своей психушке сидеть? Подумаешь, человек сорвался! Полгода уже прошло.
— Он не в психушке!
Девушка с наушниками встала, резко выставила вперед руку, останавливая карусель. Железный поручень с размаху врезал ей по кисти, хрустнули от удара кости. На оголенном запястье виднелся розовый шрам. Свежий.
Парень на карусели по инерции перегнулся вперед, чертыхнулся, восстанавливая равновесие.
— Совсем с башкой не дружишь? — рявкнул он.
— А ты пасть закрой и не трепи, чего не знаешь.
— Ты знаешь? — Парень перепрыгнул низкий поручень, вплотную вставая к девушке. Она задержала
