на нем взгляд, поправила выбившийся наушник. — Болтать только и можешь. Как твой дружок Дракон!
Девушка постояла, чуть покачиваясь, принимая неприятные слова себе на плечи.
Мне только драки не хватает!
— Тише, тише, тише! — сорвался с качелей мой клиент. — Петюня, ты чего-то храбрым стал, как Сторожев пропал. А до этого все ему в рот заглядывал. Чего он тебе наболтал-то? Чего не так? Колдун на мельнице был. Странная компания в двенадцатиэтажке тоже. Митяй вернется, веселее станет.
— Ага! Обхохочешься! — фыркнул карусельщик. — Митяй твой все орал, что колдуна нашли! А какой это колдун? Мужик сумасшедший с травами. Нес пургу про защиту земли русской. Тоже мне былинный богатырь.
— Слышь, ты, утомил! — крикнули от песочницы.
Карусельщик повернулся в сторону говорящего, но ответить не успел. Глухо заговорила девушка с плеером:
— Никто не врет. Сами видели вампира. Видели, как он легко нас водил по улице. Маринка исчезла. Гурьевой нет. А вы тут сидите и ноете, как бабы. Дракон уехал. Я думаю, он их нашел.
— Мож, к колдуну? — подал разумную мысль парень на качелях.
Да, вам надо идти на мельницу. Вам стоит вдохнуть одуряющий запах чабреца, колдовской валерианы. А потом пойти и избавить город от теней, сделать его чистым, свободным. Эх, жаль, я сама не могу. Тень не пустит. Но время придет. Я с ней еще разберусь.
— Чего мы там не видели? — засомневался карусельщик. — Музей обыкновенный, средней гадостности.
Он снова устроился на железном сиденье, но раскручиваться не стал. Хозяйка плеера все еще стояла рядом, правая рука у нее была приподнята. Она была готова его остановить. Неприятная девушка… Готова возражать не только парню, но и мне.
— Вампиры в городе были. Их все видели, но почему-то никто об этом не хочет говорить.
— А чего обсуждать одно и то же? — крикнули от песочницы. — Здесь каждый второй такой. В графе национальность написано «вампир». Даже из тени выходить не надо.
— Лерка, оставь их, — позвала вторая с лавки. — Ну хочешь, я с тобой схожу к Мельнику? Пусть погадает. Может, что про Димку скажет?
Ай, молодец! Надо, чтобы вся эта компания добралась до мельницы, а там я смогу их настроить против появившихся в городе вампиров.
— Про Димку никто ничего не скажет! Его нет! — вдруг вскрикнула та, которую назвали Леркой, и быстро пошла обратно к лавке. От ее неприятного голоса в груди родился холод, и невольное хриплое карканье вырвалось из горла.
На площадке замолчали.
— Скоро будет наше время, — философски изрек карусельщик. — На Вальпургиеву ночь надо будет съездить на могильники.
— Мельник, говорят, помер, что ли? — не в тему поинтересовался парень на качелях.
«Вот сходите и проверьте! — так и хотелось каркнуть мне. — Сколько можно на пятачке топтаться?»
— Чего у тебя все помирают? — после затяжки хрипло отозвалась песочница. — Жив. Вчера мельница крутилась. Ветрило-то какой был. Вот и дождь от него.
Ветер дует, потому что деревья качаются. И если ветер делают деревья, то и мельница способна создать ураган, принесший с собой тучи. Пускай скрипит, родимая, дождь — это хорошо.
— Да ну! — встрепенулся сидящий на качелях. — Я неделю назад ходил на холм. Заколочено все.
— Неделю назад, может, и было заколочено, а вчера все работало, — не сдавалась песочница.
— Вы туда все по одному, что ли, бегаете? — подпрыгнул на своем месте карусельщик.
— Нет, а ты предлагаешь толпой ходить? — фыркнула вторая с лавки.
Толпой, а как же! Мне нужна была толпа. Один человек с вампиром не справится.
— Хорошо, пойдем! — звонко воскликнула Лерка. — Мне кажется, он знает, что с Драконом.
— Если здесь кто-то что-то и знает, так это Колосов. — В голосе парня на качелях было сомнение. Сейчас мы это подправим. — Он дольше всех твердил про вампиров. А потом куда-то смотался.
Сколько у них, однако, тем для обсуждения — Дракон, Колосов… Имена все какие-то странные…
— Говорят, в Москву, — показала свою осведомленность песочница.
— Да кто его в Москве ждет? — Карусельщику хотелось спорить. — Тоже мне — путешественник!
Обладательница плеера замотала головой, замычала, пальцы утонули в мокрых черных волосах.
— Лерка, ты чего? — отшатнулась от нее соседка.
Ярость вырвалась из меня глухим карканьем. Из темноты выступила белая фигура. Моя тень. Она смотрела черными бесовскими глазами на Лерку, отчего девчонка только громче начинала выть.
— Я так только предложил, — тут же пошел на попятную парень с качелей. — Если никто не хочет…
Заломило правое плечо. В самом крыле болеть было нечему. Но что-то как будто бы в другом месте, далеко-далеко отсюда, родило боль, которая передалась мне. От невозможности терпеть я клюнула жесткие перья, провела клювом по самому длинному, боль не улеглась. Пришлось несколько раз подпрыгнуть, заставляя себя почувствовать реальность. Но она упрямо выталкивала меня. Словно я была не одна, словно нас было двое. Я — сильная и здоровая птица, и кто-то другой, издерганный, измученный, с больной рукой, которую жгло нестерпимым огнем.
В прыжке я выскочила за кладбищенскую ограду. Я уже не чувствовала людей, только видела, что белый бес готов вот-вот меня схватить. Подпрыгнула, расправляя крылья. И боль тут же прошла. Чем выше я была над деревьями, тем свободней себя чувствовала. Лишь где-то там, за хвостом осталась досада. Мне нужно было настроить эту компанию на приход к Мельнику. И они бы пришли, если бы не тень. Ну что же, значит, сначала разберемся с нею. Ночь убивает тени, пока не зажгутся фонари. А они сегодня в этом городе гореть не будут.
Я добралась до холма, облетела вокруг мельницы. Она лениво скрипела, разгоняя застывший кисель воздуха. Окно в пристройке было застеклено. Как оперативно, однако, здесь стали работать. Моя неутомимая тень стояла около ближайших кустов, следила, куда я подамся. Отремонтированную раму она тоже видела.
Выхода другого не было. Я пару раз пролетела над крышей, примеряясь, как удобней подобраться к трубе.
Для птицы трюк смертельный. Но мне надо было попасть в дом. Тень уже стучала в дверь. Надеется, что я попробую проскочить мимо нее, и тут-то она меня и поймает.
Не дождешься!
Угадав мой замысел, тень забралась на козырек. Через секунду она будет на крыше!
Я сложила крылья, падая в черное жерло трубы. Слабый свет тут же перекрыла склонившаяся над моим лазом фигура. Дальше она не пошла. Над трубой висело бережное заклятие. Сделай шаг, и это последнее, что ты успеешь сотворить в этой жизни. Упадешь замертво.
Тепло дома встретило меня знакомыми запахами. В спине что-то неприятно саднит. Наверное, все- таки ударилась о рукоятку ножа. Я перекатилась на бок, с трудом приподнимаясь на локте.
Обратное превращение уже было знакомо, но чего-то мне рядом не хватало. Обычно кто-то принимал меня в свои объятия, что-то давал, чтобы вернулись потраченные силы.
Я села, тяжело привалившись к лавке, почувствовала, как сухие губы растягиваются в улыбке. Все готы, конечно, не придут. Но кое-кто придет непременно. И с ней я с удовольствием поговорю.
Перегнулась, выдергивая из земли нож. Работала только левая рука, правая была все такая же мертвенно-сухая. Странно было видеть, как на безымянном пальце болтается так и не свалившееся серебристое колечко. Я не стала его трогать. Что-то подсказывало мне, что оно было на своем месте. Что мне его дали и оно должно быть именно здесь.
Остальное время прошло в забытьи. Я все так же сидела на полу, чувствуя холод земли. В какой-то момент попыталась перебраться на лавку. Встала, ноги понесли меня дальше, к печке, где была лежанка. Я посмотрела на старое сбитое одеяло, на гнилую солому вместо матраса, понимая, что не хочу туда ложиться. Чужое место, не мое. Свое я еще найду. Покружилась, потопталась на узком пятачке свободного
