Он твердо помнил это еще со времен посещения им Архангельского порта.
С этих пор исчез куда-то служка из Архангельского собора Фрол Микитин. Очевидно, не только он следил за врагами государя, но враги государя следили за ним. А у Дмитрия было слишком много дел в ту пору, чтобы интересоваться его судьбой.
В Краков с благодарственными грамотами за состоявшееся венчание к королю и Мнишеку прибыл гонцом дворянин Иван Безобразов. Кроме этого, он должен был получить от польского короля охранные листы для большого посольства русских на польский сейм.
Исполнив официальное поручение, Безобразов попросил дополнительной тайной аудиенции у короля без сопровождающих его бояр.
Он оказался секретным посланцем Шуйских, Голицыных, Шереметьевых и всех других врагов Дмитрия.
Ивана Безобразова скрытно провезли в Вавельский замок, где его тайно даже от своих принял Сигизмунд.
Прием Безобразову был оказан в той же зале замка, где принимался Михаил Молчанов, и проводился тем же составом.
– Ваше королевское высочество, – сказал Безобразов, – многие в Москве недовольны царем. Они сетуют на вас, что вы дали нам в государи неблагородного, распутного человека.
Как всегда мрачный, Сигизмунд ничего не ответил. А осторожный епископ Венедикт Войка стал выспрашивать, в чем неблагородство и распутство царевича.
– К нему приводят женщин по ночам. Он их насилует.
– Такие случаи бывали в истории, – сказал Сигизмунд. – Даже в нашей. Это еще не катастрофа.
Венедикт Войка спросил:
– Кто может подтвердить ваши слова о недовольстве царевичем? У нас есть другие сведения. Что москвичи его любят.
– Со мной приехал капитан Борш. Он прошел с Дмитриевым войском весь путь от Литвы до Москвы. Можете его поспрашивать.
– Что вы думаете по этому поводу, ваше величество? – спросил Войка короля.
– Мы должны очень осторожно отнестись к этим словам, – отвечал король. – А вдруг это все специально подстроено для проверки нашего дружества к русскому государю. А вдруг это просто государственная измена небольшой группы бояр.
– Нет. Это не измена, – заволновался Безобразов. – Мы хотим предложить престол московский вашему сыну королевичу Владиславу. На определенных условиях, конечно.
– Перемена религии, – шепнул Войка королю.
– Москва стоит обедни, – шепнул в ответ Сигизмунд.
После этого Безобразова попросили выйти в соседнюю комнату и продиктовать писцу имена всех бояр, которые могут подтвердить правоту его слов, и места, где их можно было бы отыскать в Москве, чтобы подданные короля могли убедиться в правоте слов Безобразова.
Таким образом Сигизмунд получил очень ценный документ – полный список участников заговора против нового русского царя.
Ивана снова ввели в комнату приемов.
Сигизмунда там уже не было.
Венедикт Войка сказал:
– Его королевское величество поручил мне поблагодарить вас за столь лестное предложение, за доброе отношение к Литовскому королевству. Он просил еще передать, что ваше предложение очень реально и перспективно. И мы вполне могли бы принять его, но есть одно обстоятельство, которое выше нас. Может быть, у нас найдется для князей, пославших вас, иное, более интересное предложение.
На этих загадочных словах встреча была закончена.
А еще через некоторое время королю донесли, что Мария Нагая через приехавшего в Краков шведского наемника, перешедшего в купцы, просила передать Сигизмунду, что Дмитрий Московский – не настоящий ее сын.
В конце апреля, в середине дня ближе к обеду, по хорошо просохшей ярославской дороге из села Тайнинского возвращалась конная царская охота.
Дмитрий был в хорошем настроении. Еще бы, он самолично, один сумел повалить огромного черного медведя.
Бояре что было сил отговаривали государя от этой безумной затеи, но он приказал всем отъехать в сторону и с двумя большими английскими псами и с длинным острым ножом вышел на зверя.
Теперь он ехал впереди всех конников рядом с Басмановым и вел с ним неторопливый разговор.
– Понимаешь, Басманов, все было так просто в походе. Вперед, за отеческий престол! Казаки слева, русские справа, поляки впереди, и все! А сейчас я чувствую себя, как чертик на веревочке в польском уличном театре. Его все время дергают за нитки: какая нитка тянет, туда и надо идти. Каждая нитка права. И каждая нитка может завести в погибель. Вот так и со мной. Ну кто знал, что в штурме крепости готовилась измена? Ведь было одно простое желание: русских обучить немцами. Ну кто знал, что постройка гуляй- города против татар испугает своих же! Одни предлагают карать, топить и вешать. Другие миловать, дарить и возвышать.
– Государь, есть один выход, – сказал Басманов.
– Какой?
– Всю страну запрячь в одно дело – поход на турок или татар, в поход на мусульман. Постройка лодок, выплавление пушек, подготовка войска. Собирание казны. Надо сделать так, чтобы ни у кого ни минуты свободной времени, ни другого какого занятия, кроме как поход готовить, не было. В походе все выяснится – кто враг, кто друг, кто чего стоит. Надо всю страну запрячь в одну телегу.
Дмитрий молчал, обдумывая слова своего любимца. Басманов наседал:
– Ты сразу увидишь, государь, в этом деле: кто помогает, кто против, кто какую яму копает. Но уж тут тебе ни танцев, ни музыки, ни нарядных одежд – одна сплошная работа, а голову, государь, сохранишь.
– Ну, что я говорил, – сказал Дмитрий. – Все меня за ниточки тянут. Вот еще одна ниточка появилась. Вот и ты потянул. – Он помолчал и добавил: – А впрочем, ты прав. Мне когда-то один очень умный человек, мой наставник, при расставании то же самое говорил.
Дмитрий не хотел попусту упоминать дорогое ему имя доктора Симеона.
– Ладно! Вот свадьбу отпразднуем, Марину коронуем и в это дело втянемся.
– Государь, в Святом Писании сказано: «И высокопоставленным отказано в прочности положения. Кто превознесется, тот вскоре будет унижен». Впрягайся в работу скорей, будь тяглом, а не бабочкой.
Второго мая шестого года прибыла к Москве царская невеста Марина Юрьевна с огромной свитой.
Дмитрий выслал ей навстречу всех своих придворных князей, бояр, немцев, поляков, казаков, татар и стрельцов. Всего около ста тысяч человек.
Все были нарядно одеты, на прекрасно вычищенных конях с парадной сбруей. Все стояли отдельными отрядами и при подъезде кареты будущей царицы каждый отряд приветствовал ее в своей манере по своим традициям.
Карету Марины везли восемь серых в яблоках лошадей с гривами, выкрашенными в красный цвет. Это была особая, сделанная по заказу карета. Она являлась фактически небольшим домом на колесах.
В ней была маленькая печка, кровать с пологом, книжная полка, большое зеркало. В сиденье, обитом бархатом, имелось отверстие для туалета.
Навстречу невесте Дмитрий выслал более шикарную карету. Внутри она была обита красным бархатом. Подушки в ней были из золотой парчи, вышитой жемчугом. Внутри на скамьях лежали шкуры рысей и росомах. Везли ее двенадцать ногайских лошадей невиданной леопардовой окраски. Все лошади были одна в одну, так что рябило в глазах.
Выехавший первым навстречу торжественный князь Федор Иванович Мстиславский сошел с коня и просил Марину принять в подарок от Дмитрия двенадцать белоснежных лошадей в дорогих попонах с седлами, украшенными шкурами рысей.
– Наияснейший наш и наимогущественнейший самодержец, великий государь Дмитрий Иванович,
