– Ты один?
– Да, – ответил Дьяконский.
«А где же Оля?» – хотел спросить Игорь, но в это время к ним подошел Пашка Ракохруст, хлопнул его по плечу.
– Здорово, Геродот Иванович! Как история с географией? Нажимаешь?
– Не принимался еще.
– Я тоже… Гульнуть треба, кровь застоялась. Засыплюсь на экзаменах – черт с ним, с институтом. В военное училище пойду.
– Только и ждут тебя там, – ворчливо сказал Дьяконский, садясь на скамейку.
– Здоровье – кремень, а для армии это главное.
– Главное – голова.
– На два кубаря мозгов хватит. Научат. Направо, налево, шагом марш! – дело нехитрое.
– Как все запросто у тебя! Смотри не сорвись.
– Небось… В училищах люди нужны. Такими, кто с десятилеткой, там не бросаются.
Говорил Пашка часто сплевывая, приглаживая рукой кудрявые волосы. Глаза у него маленькие, низко навис над ними выпуклый лоб, топорщатся крупные мясистые уши. Он достал пачку «Казбека», протянул Виктору.
– Подымим?
– Богато живешь. Папаня снабжает?
– Перепадет и от него иной раз, – ответил Пашка. Он был толстокож и иронии не понимал. – А это за шкурки кроличьи выручил. Бери, что ли!
– Я свои, – вытащил Виктор тридцатикопеечную пачку «Бокса».
Пашка вместе с Виктором и Игорем окончил школу этой весной. Среди ребят он славился своей силой, любил похвастать мускулами. Парень он был компанейский, но ребята в школе сторонились его. Ракохруст казался им слишком взрослым: давно курил, пил водку, ходил ночевать к вдове в Стрелецкую слободу. И одевался он не так, как остальные: носил хорошие костюмы, яркие галстуки.
Стемнело. Зажглись на аллеях лампочки, укрытые в кронах деревьев: среди листвы вспыхнули светло- зеленые шары, лили мягкий, не режущий глаза свет. На деревянной танцплощадке шаркали подошвы. Играл духовой оркестр, гулко ухал, отбивая такт, барабан.
– Поздно уже, – спохватился Пашка. – Надо прокрутиться разок-другой.
Ракохруст ушел. Виктор Дьяконский сидел на скамейке, поджав длинные ноги, словно боясь вытянуть их, чтобы не помешать гуляющим. Парусиновые брюки туго натянулись на острых коленях. Ворот серой спортивной куртки распахнут, и от этого шея его казалась тонкой. На выдающемся вперед подбородке – глубокая узкая ямочка. Прищурив холодные, насмешливые глаза, Виктор смотрел на смутные тени, мелькавшие возле танцплощадки.
– Слушай, где же Оля? – недоумевающе спросил Игорь.
– Дома, – резко ответил Дьяконский.
– Почему?
– Она с Горбушиным.
– То есть, как это?
– А вот так, – обозлился Виктор. – Приехал в отпуск. Второй раз. И прямо к нам зашел… Ты ведь знаешь его? Старший лейтенант, моряк.
– Знаю, – растерянно пробормотал Игорь.
– Вот и все. Не за руку же тащить…
Дьяконский встал и двинулся к танцевальной площадке. Он досадовал на Ольгу и на себя. Он давно догадывался, что Игорь, лучший и неизменный друг, неравнодушен к его сестре, знал, что последнее время они встречаются вечерами и подолгу ходят вдвоем. А теперь появился этот самый Горбушин, которого он с удовольствием послал бы ко всем чертям.
Было обидно за друга, он не мог скрыть свое раздражение, хотя и понимал, что от его резкого тона Игорю еще тяжелей. Чтобы прекратить неприятный разговор» пригласил на вальс первую встретившуюся одноклассницу.
Игорь не умел танцевать и ходил в сад только для того, чтобы видеться здесь с Ольгой. Раньше он был просто равнодушен к танцам, а в последнее время возненавидел их. Он не мог спокойно смотреть, как какой-нибудь парень лихо крутит Ольгу на деревянном «пятачке», обняв ее за талию, – ту девушку, которая была для него святой и неприкосновенной.
Впрочем, Ольга танцевала редко. Встретившись в саду, они уходили оттуда, до полуночи бродили по тихим, пустынным улицам. Лишь недавно Игорь впервые осмелился погладить ее волосы. Он хорошо помнил этот вечер. Они сидели на траве в саду Дьяконских. Игорь рассказывал, как сдавал экзамен по алгебре. Ольга, будто задремала, голова ее опустилась к нему на колени. Он умолк на полуслове, осторожно взял в руки конец толстой косы, гладил легонько, сдерживая желание поцеловать смутно белеющую в темноте шею. Игорь чуть коснулся губами ее волос. От них шел тонкий едва уловимый запах герани.
Потом Ольга приподнялась, удивленно открыла глаза и засмеялась. А прощаясь, сказала: «Игорек, какой же ты еще мальчик!» Эти слова долго звучали у него в ушах, он мучительно думал: может быть, Ольга хотела, чтобы он поцеловал ее?
Игорь не мог поверить, не мог представить себе, что его Оля сидит где-нибудь с этим Горбушиным, как
