Они побежали по тропинке, круто спускавшейся вниз, к реке. Славка, опередив брата, на ходу стянул майку, чуть задержавшись, сбросил трусы и, сверкнув белым задом, с разгону бросился в воду.
Игорь разделся не торопясь, аккуратно сложил брюки.
Вдали спокойная гладь реки казалась застывшей. В ней отражались белые облака, громоздившиеся одно над другим, и среди них – веселый, смеющийся лик солнца. Берега уже начали обсыхать, в нескольких местах вклинивались в воду длинные, покрытые галькой отмели.
На речке две купальни: мужская и женская. Там, где подходила к берегу роща молодых тополей, под крутым желто-глинным обрывом были глубокие места. Деревянный забор делил пополам этот участок. Ребята и девушки, переплыв Упу, встречались на лугу, загорали, валялись в зарослях ромашки, ели кисловатый щавель. Особенно хорошо было там вечером. Воздух казался густым от запаха цветов и свежего сена. С реки тянуло прохладой.
Луговая трава, кусты ивняка каждое лето слышали здесь горячие нежные слова, и сами они будто научились от людей шептаться ласково и загадочно.
Сегодня Игорю не за чем было плыть на ту сторону. Искупавшись, он сидел со Славкой на берегу, смотрел на паренька с удочкой, забравшегося в воду почти по пояс.
– Уедешь ты скоро, – вздохнул Славка. – С кем купаться тогда?
– Со своими ребятами.
– Мама не пускает с ними.
– Много ты спрашиваешь маму-то!
– Все равно скучно без тебя будет.
– Переживешь. – Игорь притянул голову братишки, провел рукой по колючим волосам.
– Ты бы не в Москву ехал, а поближе.
– Только в Москву, и баста! В у-ни-вер-си-тет! – произнес Игорь. – Все великие умы из его стен вышли.
– Так то – великие, а ты просто Булгаков. Что в тебе такого особенного? Только майских жуков хорошо ловишь…
– Цыц, – шутливо пригрозил Игорь.
– И вообще историю учить – девичье дело. Пошел бы ты! В командиры – это да! Форму носил бы…
– Уступаю тебе свое место.
– Уж я-то буду, – сказал Славка. – Танкистом или моряком – во! Знаешь, как я раньше думал? Отец у нас в Осоавиахиме, ты танкистом станешь, я – моряком. А Людка, когда вырастет, за летчика замуж выйдет.
– Ну и фантазер! Всех к месту пристроил!
Из-за забора на середину реки выплыл кто-то в розовой шапочке. «Как у Оли», – подумал Игорь, вновь ощущая утихшую было тоску.
Приподнявшись, он следил за девушкой. Вот она остановилась, отдыхая, повернулась лицом к мужской купальне, призывно махнула рукой. «Ольга!» – чуть не крикнул Игорь, вскочив на ноги. Он уже шагнул к воде, ему показалось, что Ольга зовет его, но в это время увидел Горбушина, быстро спускавшегося с обрыва. Китель и фуражку моряк держал в руках, светлые волосы его растрепались. Лицо красное, будто обожженное солнцем; резко выделялись белые полоски бровей.
Раздевался он спиной к Игорю. Тело его, натренированное, с сухими и крепкими узлами мускулов, было покрыто ровным загаром. Уверенность, точность сквозили в каждом движении.
Игорь невольно сравнивал себя с ним, неприязненно смотрел на свои белые тонкие ноги, покрытые каким-то цыплячьим пухом.
Ольга уже вышла на противоположный берег и скрылась в ивняке. Горбушин, положив поверх одежды фуражку, бросился в воду. Плыл боком, пронося над головой полусогнутую руку. Вот он выбрался из реки, отряхнулся, провел ладонями по груди. Поднялся повыше, глядя по сторонам. Потом пошел уверенно, раздвигая кусты, и исчез среди них.
Игорь расслабленно опустился на землю.
– Домой, а? – тихо спросил Славка, тронув его за плечо.
Они оделись и молча поднялись в гору. Когда миновали тополевую рощу и городскую больницу, Славка, с трудом поспевавший за братом, сказал мрачно:
– Знаешь, я лучше танкистом буду. Не пойду в моряки, ладно?
– В моряки? – рассеянно переспросил Игорь. – Да, да, не надо, – согласился он и, спохватившись, добавил: – Там видно будет, куда пойдешь. А сейчас дуй домой обедать. Я в слободу на часок заверну.
Решение зайти к Насте Коноплевой возникло неожиданно. Тяжело было оставаться сейчас одному. А с Настей можно поболтать о пустяках, отвлечься. И еще одно смутное, неосознанное чувство толкало Игоря к девушке. Ольга была с другим. Ну что ж! На ней свет клином не сошелся. Игорю тоже есть с кем провести время.
Слобода начиналась сразу за базарной площадью, тянулась одной длинной улицей. Дома здесь были непохожие на те, что в городе, – настоящие деревенские избы. По сторонам улицы двумя рядами высились старые липы и клены, домики скрывались в густой тени.
Хата Насти Коноплевой, крытая потемневшей соломой, стояла на берегу пруда, заросшего зеленой тиной. Барахтались в пруду утки, разыскивая корм; гуси, вытянув шеи, цепочкой шествовали по берегу среди лопухов.
Игорь открыл калитку в плетне, вошел в маленький подметенный двор. В окошке, чуть поднимавшемся
