Король вышел из башни, держа на вытянутых руках большой деревянный ларец, украшенный магическими рунами. Чумазея сроду не видела такого в покоях королевы. Стремглав поставил ларец на землю и запер за собой дверь.
Тело несчастной горничной уже унесли.
ГЛАВА 22,
в которой произносится большое количество тостов при почти полном отсутствии закуски
Шуту хорошо – ему все можно, он веселый сирота среди серьезных семейных людей.
Вот министру, казначею, полководцу было бы не с руки сидеть в кабаке с послом иной державы – могут заподозрить в сговоре, даже если эта держава считается дружественной. На то к министрам, казначеям и полководцам приставлены особые люди, и это водится даже в такой бесшабашной стране, какова Гран- Посконь. И не хотели, да пришлось завести таких особых людей. Чаще всего под видом толмачей.
А шуту все можно. И толмача ему не нужно.
И с бонжурским послом они знакомы давным-давно: Пистон Девятый назначил на эту должность графа де Кадрильяка, некогда юного оруженосца, что сопровождал будущего бонжурского монарха в опасном пути из Варягии в Бонжурию, а также во всех прочих походах. Так что это была встреча старых боевых товарищей-комбатантов.
Не одни они – вся столица гуляла, оплакивая гибель королевы и радуясь рождению наследника.
– Признаюсь, дружище, я не узнаю нашего доброго капитана Ларусса. В проклятом Чизбурге его словно подменили. У вас в народе ходят упорные слухи, что он обезумел, ворвался в башню и перебил там всех, включая свою королеву…
– Ну, всех слухов не переслушаешь, – сказал Ироня. – Про эту башню и раньше говорили, что там неладно. Голоса какие-то, свечение по ночам… Но не верится мне, граф, чтобы мог он поднять руку на Алатиэль. Да и за пьянство на посту он никого смертью не карал. По морде – это да, у него на это дело рука легкая. То есть тяжелая, но все равно легкая. Вернее, скорая. И уж подавно не стал бы он глумиться над телами.
– А что говорит сопровождавшая короля дама?
– Бабка, что ли? Да она и до того была глупа, а тут и вовсе спятила.
– И все равно он вел себя весьма странно. Отчего никто не видел останков королевы? Почему наш венценосный друг никого не впускал в башню? Почему он самолично оборудовал усыпальницу?
Ироня пожал плечами.
– Может быть, не хотел, чтобы народ видел ее искаженное муками лицо, – откуда нам знать?
– Как, однако, чувствительны в вашей стране сыновья шорников!
– И не говорите, ваше сиятельство.
– Но вам-то, вам-то он мог сказать правду – как это водится между старыми друзьями?
– Шутам, граф, короли доверяют даже охотнее, чем друзьям. И тем не менее я знаю обо всем этом не больше, чем вы.
– Там, говорят, была еще одна женщина…
– А-а, повитуха? Так ее сослали за Можай. С пожизненной пенсией. Так, во всяком случае, объявили. И семьи караульщиков получили хорошую виру, и родня горничной…
– Что такое Можай? – спросил Кадрильяк.
– Никто не знает, что такое Можай, – сказал Ироня. – Но оттуда как-то не принято возвращаться. Баба была одинокая… А может, и прибил он ее сгоряча, что плохо со своим делом справилась… Закопал где- нибудь в склепе… Хотя не верю я в это. Да и незачем нашему другу Пистону знать все эти страшные подробности. У него своих ужасных тайн хватает. То ли мы про вашу Фалалеевскую ночь не слышали?
– Навет! Это была чистая политика! Внутреннее дело Бонжурии! Никакой магии! – возмутился граф де Кадрильяк.
– Разумеется, перерезали всех мотоботов – вот уж где политика! Река Солома, говорят, кровью текла! Ну да это ваше дело, мы в него не вникаем – и ждем взаимности.
– Вот-вот! – обрадовался Кадрильяк. – И я говорю о взаимности! Давайте обменяем одну государственную тайну на другую.
– Давайте! – сказал горбун и наполнил кружки настоящим бонжурским вином из посольских запасов. – Да вы угощайтесь, граф, не чинитесь!
Граф несколько оторопел, но кружку осушил.
– Самое главное для посла – пить не пьянея! – сказал Ироня и снова взялся за кувшин. – Для солдата это умение не суть слишком важно, но для амбассадора – о! Но я вас живо научу. После первой у нас не закусывают, то же самое и со второй. Только после третьей можно позволить себе один – один! – ма- аленький соленый грибок. Не больше!
Посольская наука удавалась графу на удивление хорошо. Он узнал, что в Гран-Поскони принято ослаблять действие вина с помощью обычных застольных прибауток.
– Сие есть ейролингвистическое программирование! – похвастался Ироня и провозгласил: – Ну, за Стремглава за отца, за Кренотена-мертвеца!
И пошло:
– Пей по всей, да примечай гостей!
– Рюмочка златая, ты откуда? Да с Алтая! А паспорт есть? Нема! Вот тебе и тюрьма!
