букетами нежнейших белых роз. То был свадебный подарок королевы Смерти!
Ближе к вечеру на главной дворцовой площади появился королевский оркестр, и начались танцы. Но, поскольку до этого приглашенные (хотя и не все) смогли выдержать обильный ужин, с еще более обильной выпивкой, то я, право же, затруднялась определить – кто, с кем и какой танец танцевал. Самой расслабиться так и не удалось. Ежеминутно ко мне стекалась информация от группы наблюдения за порядком, возглавляемой убежденно не пьющим графом де Ризо. В душе нарастала паника: ситуация в столице медленно, но упорно выходила из-под контроля.
Тучная супруга бургомистра, катаясь на карусели, перегрузила роскошными телесами хлипкое деревянное креслице на цепочке. Карусель оборвалась. Дородная дама хлопнулась на дощатый помост, проломила разрисованное днище примитивного развлекательного объекта и улетела куда-то глубже. Даму бережно извлекли из образовавшейся ямы и, в благодарность, крепко расцеловали. Потому что под сломанной каруселью обнаружился старинный и давно всеми позабытый погреб с внушительным запасом выдержанного гоблинского самогона самого высокого качества. После этого тотальная пьянка быстро набрала свежие обороты.
Другой отряд доложил, что группа молодых меласских дворян, пребывая в состоянии сильного алкогольного опьянения, грязно приставала к Лансу, приняв его за девушку из-за распущенных длинных волос и обилия косметики на смазливом лице. В собственное оправдание дворянчики упрямо твердили, что теперь в столице сама Ринецея не разберет пола первого встречного. Поскольку, следуя моему примеру, половина мужчин носит локоны и ожерелья, а половина дам – штаны, сапоги, шляпу и меч за спиной. Пришлось срочно спасать незадачливых пьянчуг от разъяренного Огвура, обуреваемого ревностью.
– Посадите их на коней и немедленно отправьте домой! – требовал взбешенный орк.
– Тихо, дружище! – шепотом уговаривал его граф де Ризо. – Ну, посмотри же сам – какое там «на коней»? Да эти молодцы даже на стульях усидеть не смогут!
Третья бригада пришла с вопросом – что делать с Эткином и Граникусом, добравшимся до неприкосновенного запаса элитных эльфийских вин.
– Конечно, срочно выгонять из хранилища! – громко возмутилась я. – А то завтра нам опохмеляться нечем будет!
– Никто не рискует связываться с пьяным драконом! – отрапортовал Раймон де Ризо, пряча усмешку. – Что пообещать храбрецу, отважившемуся на подобный подвиг?
– Звание героя Нарроны и орден с брильянтами! – легкомысленно брякнула я.
Солдаты сломя голову кинулись исполнять приказ.
– Посмертно! – тихонько добавила я им вслед.
Очередной отряд принес совсем уж сногсшибательную новость. Несколько юных отпрысков самых именитых домов Нарроны сбежали от утративших бдительность родителей и отправились в популярный бордель, объявивший, по случаю бракосочетания короля, невероятные скидки. Нетрезвые поклонники свободной любви промахнулись улицей и – тут мы с Раймоном начали хохотать, как безумные, – угодили прямиком в приют для престарелых королевских фрейлин. Обитательницы сего богоугодного заведения, самая молодая из которых однозначно годилась в прабабушки любому из несовершеннолетних повес, в честь праздника нещадно наштукатуренные в четыре слоя, возблагодарили Аолу за столь неслыханный подарок – и приняли потенциальных любовников с распростертыми объятиями. «Потенциальные любовники – шикарный каламбур!» – восхитился понятливый граф де Ризо. С потенцией у сосунков и впрямь проблем не возникло. Возможно, это и не плохо, что юные дворяне приобрели первый любовный опыт в более утонченном обществе, чем банальное сборище дешевых потаскушек. Но я мысленно посочувствовала повесам, представив их завтрашнее пробуждение на увядшей груди любвеобильных старух. Возможно, глядя на своих дам и понимая, что в том, что они их вчера соблазнили, была вовсе не их заслуга, малолетние шалопаи охладеют если не к женщинам, то хотя бы к горячительным напиткам.
Приближался кульминационный момент. Шеренга пажей с факелами, выстроившаяся в самом центре площади, приготовилась сопроводить молодых до порога королевской опочивальни. Расшалившиеся гости так и сыпали нескромными советами и пожеланиями. Ульрих игриво посмеивался, Анабель целомудренно краснела и закрывалась прозрачной вуалью. Исполняя многочисленные просьбы присутствующих девушек, невеста традиционно повернулась спиной к гостям – и высоко подкинула свой букет… к бесконечному восторгу собравшихся, угодивший прямо в руки ничуть не смутившегося Лансанариэля.
Сопровождаемые почетным эскортом, новобрачные уже начали подниматься по ступеням крыльца, как небольшая группа всадников, вихрем ворвавшихся на площадь, сумела привлечь к себе всеобщее внимание. Скачущий впереди мужчина соскочил с рыжей лошади и упал на колено, почтительно поднося к губам край белого платья невесты. Я пригляделась и ахнула: это был Генрих де Грей.
Барона сопровождало несколько юных сильфид, сияющая красота которых заставила завистливо вздохнуть многих из нарронских дворянок. Да и прочие спутники де Грея, кавалеры и маги, все как на подбор отличались не имеющей каких-либо изъянов внешностью. Барон поднялся с колен и одним движением сорвал черную маску, всегда скрывающую его лицо. Народ на площади удивленно закричал. Ни малейшего следа от уродливых, грубых рубцов не портило бархатистой, смуглой кожи Повелителя сильфов. Резкие скулы, гладкие здоровые щеки – все безукоризненно являло неброскую, мужественную притягательность его черт. Я смутилась и опустила голову.
– Смотрите все! – во весь голос призывал Генрих, поворачиваясь во все стороны и подставляя открытое лицо сотням любопытных взглядов. – Заклятие спало! К сильфам вернулась прежняя безупречная красота! Войско Ринецеи оставило нас в покое. Мой народ вышел из пещер и теперь вновь отстраивает свою древнюю столицу – легендарный город Силь! Я не знаю, что такого ты сделала, принцесса! – обратился он ко мне. – Но мой народ благодарен тебе за спасение жизней наших детей, за бесценный подарок – возможность снова стать великим, свободным народом!
Нарронцы встретили слова сильфа длительным шквалом оваций.
– Я предлагаю заключить нерушимый союз между нашими государствами! – продолжал барон. Он вынул из-за пазухи бархатный футляр, а из него – сказочную диадему, увенчанную огромным сияющим сапфиром. Это бесценное украшение он осторожно преподнес королеве Анабели, которая дрожащими руками возложила хрупкую диадему на свою белокурую голову. Сапфир немедленно заиграл всеми гранями, подчеркивая прозрачную синь бездонных очей юной невесты. Из уст собравшихся вырвался единогласный возглас восторга.
– Эту диадему носила моя матушка, – сказал Генрих. – Она называется «Слеза богини» и входит в число семейных реликвий. Прими ее, прелестная Анабель, в качестве свадебного подарка, как знак нашей любви и дружбы!
– Да здравствуют благородные сильфы! – Дворяне вытащили шпаги, салютуя гостям.
Мы с Ульрихом переглянулись и поняли друг друга без единого слова.
– Мой царственный брат! – Юный король Нарроны благодарно пожал протянутую ладонь сильфа. – Союз наших королевств, безусловно, принесет много пользы обоим народам! Пусть он станет взаимовыгодным и нерушимым на века!
– Да, брат мой! – Генрих тепло обнял Ульриха за плечи. – Но это еще не все. Я хочу просить у тебя руки и сердца любимой сестры, нашей спасительницы – отважной принцессы Ульрики!
После этих слов на площади воцарилась гробовая тишина. Затаив дыхание, гости ждали моего ответа.
– Я не могу принуждать единственную сестру! – чуть слышно вымолвил Ульрих. – Она сама вольна выбирать собственную судьбу!
Я подняла глаза и долго всматривалась в лицо Генриха. Взгляды наши встретились. Что увидела я в глубине этих непроницаемых черных зрачков? Я искала любви, нежности, но нашла лишь гордость, долг, благодарность… Неужели он решил жениться на мне только из благодарности за спасение? Из благодарности целовать мое оставшееся изуродованным лицо? И это в окружении прекрасных сильфид, на фоне собственной мужественной красоты, в присутствии неотразимых Нарронских молодоженов? К чему мне такая жертва? Я прикоснулась к золотой маске, скрывающей мой ужасный облик, находя в ней утешение и защиту.
– Никогда! – слова мои звенели над притихшей площадью. – Слышите все, никогда у прекрасного народа сильфов не будет безобразной Повелительности! Это… это гадко и несправедливо!..
