сидела все время, привалившись к осклизлой стене. Подбирать куски, которые бросали мне в эту жижу, опасалась: когда жажда вконец доняла, я попробовала смочить губы — и меня тотчас вырвало. Воля угасала, сменяясь обреченным отчаянием. Кажется, пришла пора умирать…
Время утратило актуальность, застопорившись, замерев, превратившись просто в фикцию. Нет, я ясно понимала, что провела в башне всего лишь неделю, но она показалась мне годом, а может, и столетием. Шатко балансируя на грани умопомрачения, я невольно вспомнила всю свою жизнь, всплывшую теперь передо мной необычно отчетливо, до последнего события, до мельчайшей черточки. Жалела ли я о чем-нибудь? Нет, ничуть! Хотела изменить что-либо из содеянного? Тоже нет! Мне нечего стыдиться своего прошлого, пусть оно и небезупречно. Зато оно определило мое настоящее и заложило основу для будущего. Там, где нет «вчера», никогда не будет «завтра». Хотя именно это пресловутое «завтра» и представлялось сейчас весьма сомнительным. Его-то у меня как раз могло и не быть. К счастью, я ошиблась…
Они появились внезапно, выудив меня из вонючей жижи и подняв наверх. Полуослепшая от длительного пребывания в темноте, я восторженно таращилась на свет Сола, каждой клеточкой своего чудовищно отощавшего тела впитывая благодатное, исходящее от него тепло. Мне не верилось, что я наконец-то рассталась с тем мерзким колодцем, выбраться из которого и не надеялась. Я полагала, что в мире уже не может существовать ничего более страшного. К несчастью, я ошиблась…
— Фу, ну и смердит же от нее! — буркнул первый охотник, брезгливо прикрывая нос. — Хуже чем от падали.
— Теперь ты непохожа на чародейку! — гадливо усмехнулся второй. — Но не следует представлять ее нашему главе в столь неприглядном виде. — С этими словами они вылили на меня целое ведро ледяной воды и, не дав опомниться, поволокли сквозь кусты.
Не помню точно, сколько продолжался наш обратный путь. Видимо, я периодически падала в обморок, ибо вскоре осознала, что опять нахожусь в лагере охотников, на той же самой поляне с пирамидой. Вот только теперь рядом с ней высилось несколько обложенных хворостом виселиц, возле которых я с ужасом обнаружила своих друзей, обвитых толстыми цепями. Меня сноровисто прикрутили к последнему незанятому столбу. Увидев меня, Арден вздрогнул и горестно застонал.
— А у вас тут ничего так, уютненько! — нахально заявила я, ввергая в шок своих палачей. Не хочу, чтобы они поняли, как сильно я испугалась.
— Ишь ты, она еще и зубоскалит. Неужели возникло желание поговорить? — насмешливо поинтересовался Михай, важно расхаживающий вдоль шеренги пленников. — Выбирай, упрямица: медленная, долгая смерть на костре или быстрая — от удавки?
— Иди ты во Тьму! — зарычала бьющаяся в цепях Ребекка. — Чтоб тебя мантикора три раза переварила!
— Вот даже как? — опешил Михай. — Ах ты дрянь! Да я сейчас твоему смазливому дружку уши обрежу! — Он выхватил из-за пояса нож и приставил к уху Беонира.
— Не надо! — взмолился ниуэ. — Я же тогда ничего уже не увижу… — Похоже, он плел что ни попадя.
— Вот даже как? — повторно удивился глава. — Смотрят не ушами — для этого есть глаза.
— Если у меня не будет ушей, то шапка сползет на глаза, и я ничего не увижу! — не растерялся бойкий на язык юноша.
— Ясно! — хохотнул Михай. Он выразительно покрутил пальцем у виска, намекая на очевидное психическое расстройство пленника, но тем не менее отошел от Беонира, видимо решив не связываться с безумцем.
Ребекка издала негромкий вздох облегчения.
Но охотник не собирался отступать. Он повернулся к принцессе и сгреб ее длинную золотистую косу.
— Отпустите меня, сьерр охотник! — в голос зарыдала Эвридика. — Клянусь, я расскажу вам все, что знаю о Йоне. А хотите, я даже выйду за вас замуж, ведь вы такой красивый мужчина! — В голосе эльфийки прорезались льстивые нотки.
— Не люблю я остроухих девок! — поморщился глава, оценивающе разглядывая принцессу. — Ну да ладно, пригодишься постель греть! — Он похабно захохотал. — Отвяжите ее.
Освобожденная Эвридика торопливо заползла в шатер, провожаемая ироничными взглядами Ардена и Ребекки. «Можно вытащить человека из грязи, но не грязь — из человека!» — буквально кричали ненавидяще прищуренные глаза воительницы.
— Эх, помнится, на меня как-то уже нападали разбойники! — тоскливо известил Беонир, переминаясь на груде поскрипывающего хвороста. — И потребовали: кошелек или жизнь!
— И что? — заинтересованно придвинулся к нему Михай. — Как ты выкрутился?
— Один подлетает, а я ему — на! Затем второму тоже — на! Третий подскакивает, я и ему — на! — сбивчиво пояснил ниуэ.
— Да ну? — восхитилась воительница, впечатленная подвигами своего жениха. — А потом?
— А потом у меня деньги закончились… — виновато промямлил Беонир. — Йона, если бы мне принадлежали все сокровища эльфийской короны, я бы без раздумий отдал их за твою жизнь!
— Спасибо, — прохрипела я. — Я никогда не сомневалась в твоей преданности и…
— Хватит болтовни! — перебил меня Михай. — Говори, девчонка, или, клянусь именем сьерры Клариссы, я прикажу тебя пытать.
— Иди ты во Тьму! — неоригинально посоветовала я, подмигивая Ребекке.
— Эй, кто-нибудь, принесите щипцы и раскалите их на огне! — закричал выведенный из терпения глава гильдии. — Данной мне властью я приказываю…
— Какой это еще властью? — вдруг угрожающе прилетело из-за ряда окруживших нас охотников. — А не много ли ты на себя берешь, Михай?
Услышав этот голос, негромкий, но в то же время колеблющий вершины деревьев, охотники тут же расступились. Некоторые из них выглядели безмерно удивленными, а другие, наверное, более умные или осведомленные, ударились в бегство, торопясь поскорее покинуть эту злополучную поляну. И, признаюсь честно, поначалу я совершенно не поняла причину овладевшей ими паники…
Из леса внезапно вывалилась толпа вооруженных луками мужчин и больших мохнатых собак. Впереди всех вышагивала осанистая плотная старуха с точеными чертами строгого лица, в черной разрезной юбке поверх черной же рубахи. Ее длинные косы были под платком затянуты в два узких чехла. У лесных людей считалось, что в преклонные годы в эти чехлы набивается неведомо какое ведовство и колдовство, так что не грех и остеречься. Холодные, пронзительно-синие, похожие на две льдинки глаза остановились на мне.
— Здравствуй, дева, здравствуй. Уже и в пору замужества вошла, и коса распушилась. Умница, что живая! — деловито поздоровалась она. — Кажется, я подоспела вовремя.
Из-за плеча старухи выглянула донельзя довольная Илена, забавно кривляющаяся и делающая мне выразительные знаки, должные означать: «Это я ее сюда привела».
— Вы меня знаете? — удивленно спросила я, пока воины старухи отвязывали нас от столбов.
— Знаю! — скупо улыбнулась она. — И тебя, и его. — Она повернулась к Ардену, внимательно его осмотрела и расцвела уже более широкой улыбкой, видимо оставшись довольной его внешним видом. — Ох и возмужал и похорошел же ты, внучок, глаз не отвести, как пить дать готовый король!
— Внучок? — шокированным дуэтом возопили мы с Арденом.
Старуха проказливо захихикала:
— Тощие вы оба, ну да ничего, это дело поправимое. Видать, за здоровьем-то вы ко мне в лес и приехали. А у меня тут ягоды лесные, мед, молоко козье, сыр домашний… Воздух — хоть режь его ломтями и ешь. Не зря я магию здешних мест восстанавливала да усиливала…
Мы оторопело молчали, потрясенные всем услышанным.
— Врешь, старая грымза! — неожиданно закричал Михай, срывая с шеи амулет и поднимая его высоко над головой. — Это не ты, это Кларисса обновила лес Шорохов!
— Куда ей до меня, самозванке! — снисходительно отмахнулась старуха. — На мне особая милость Неназываемых и их благословение… — Но договорить она не успела, потому что Михай вдруг гортанно
