собой маску ненависти, решительности, а Валь ди Сарат, солдат, вообразивший себя бандитом, улыбался с простодушной непринужденностью довольного мальчишки, однако, когда на фланге его соперника раздался выстрел, улыбка мгновенно исчезла.
Опять ненадолго наступила тишина. Все лежали неподвижно. Тем временем рассвет перешел в утро. Ганс с искаженным от ярости лицом выстрелил из автомата, ни во что не целясь, чтобы вызвать огонь противника.
— Pazienza[34], — сказал Филиграни своим разъяренным людям. Тишина наступила снова.
Ганс выстрелил еще раз, и эта дерзость оказалась невыносимой для Эльвиро Робусто. Обратив слепой глаз к прицелу винтовки, он ответил на вызов. Сражение началось.
— Vorwarts![35] — крикнул Ганс и выскочил из укрытия, стреляя на ходу. За ним последовала горстка людей, но двое с нелепыми жестами повалились на землю.
— Попер напролом, — проворчал Бремиг, глянув на своего командира, потом приказал своим людям развернуться веером и обойти партизан с фланга.
Однако Филиграни предвидел этот незамысловатый маневр и отправил четверых самых спокойных и надежных людей ползком по подлеску в глубь низины, чтобы они могли ударить во фланг немцам с тыла.
— Vorwarts! — снова закричал Ганс, но теперь адресовал приказ принцу, который командовал подразделением на фланге Валь ди Сарата и наблюдал за развитием событий с присущим ему благоразумием: принц не очень любил чувствовать себя незащищенным. В минуты опасности его стадный инстинкт ощутимо давал о себе знать, поэтому он собрал своих людей и пошел на сближение с Гансом. Валь ди Сарат негромко рассмеялся, глядя, как неуклюже немцы бегут вдоль его фронта с грузным снаряжением, подскакивающим и ерзающим на их телах.
Старому Плюмажу отдавать приказ не потребовалось. Валь ди Сарат прекрасно знал что делать. Без единого выстрела он провел своих людей через оливковую рощу на только что оставленные немцами позиции и таким образом отрезал их от деревни.
— Убирайтесь! Держитесь на своем фланге! — заорал Ганс, срывая в ярости голос, но тщетно. Принц немедленно оказался рядом с ним. Спорить было поздно.
Немцы отчаянными перебежками устремились вниз по склону через оливковые рощи. Старый Плюмаж не любил вести бой с находящимся выше противником, но с другой стороны, у него был защитный вал, а немцы представляли собой открытые цели. Положение могло измениться только в ближнем бою. Ганс это понимал и потому всеми силами стремился атаковать позиции итальянцев с фронта.
Как только немцы оказались в опасной близости, Старый Плюмаж отдал своим людям команду, и те стали стрелять почти не целясь, но их винтовки были наилучшей заменой артиллерии, какую можно было организовать в ту минуту. Ганс неумолимо наступал, не считаясь с потерями. Десять его людей были убиты, еще десять ранены, но его тактика была уже совершенно безрассудной.
— Еще всего две рощи, — крикнул он, — и эти свиньи у нас в руках! Никто не останется живым. Vorwarts!
— Fuoco![36] — крикнул Старый Плюмаж, размахивая револьвером.
Принц упал, раненный в ухо. Потом на фланге появился Бремиг, и между немцами и партизанами завязалась рукопашная.
— Ручные гранаты! — приказал Ганс.
— Валь ди Сарат! — закричал Старый Плюмаж. Четверо людей Филиграни выскочили из кустов и напали на Бремига с тыла.
— Не обращайте внимания! — крикнул Ганс.
Ручные гранаты взлетели в воздух и приземлились среди итальянцев. Буонсиньори в гневе схватил одну из них и бросил обратно. Большинство гранат взорвалось, но стрельба не прекратилась. Старый Плюмаж с залитым кровью лицом выпустил из револьвера шесть пуль, убил одного немца и оцарапал кору оливы. Слуга графа бросился на гранату, и его разорвало в клочья. Граф схватил брошенную винтовку и с надменным видом открыл огонь.
Затем Валь ди Сарат начал с близкого расстояния за спинами немцев смертоносный обстрел. Девятнадцать человек тщательно целились. Двоих отправили в деревню, и в результате запряженные волами телеги с пожитками, вынесенными из домов с невероятной скоростью, потянулись по другой дороге.
Ганс в бешенстве огляделся.
— Zuruck![37] — крикнул он, и на глаза его навернулись злые слезы.
Немцы в замешательстве побежали вдоль незащищенных оливковых рощ к флангу Бремига, стремясь оторваться от противника, снова пересечь дорогу на гребне холма и вернуться в деревню. Люди Валь ди Сарата стали их преследовать и убили еще пятерых.
Из пятидесяти пяти немцев уцелело только одиннадцать, включая Бремига и Ганса. Когда они плелись через главную дорогу к северу, Валь ди Сарат увидел вдали тучку быстро движущегося дыма.
— Отходите! — крикнул он в долину. — Они подтягивают броневики! Заберите раненых и сколько сможете пленных! Не волнуйтесь, мы прикроем ваш отход! Подтвердите, что слышали меня!
Старый Плюмаж из-за ран лишился сознания, поэтому граф крикнул:
— Слышали, спасибо за сведения! Будем действовать, исходя из них!
— И установите контакт с гражданскими беженцами! — прокричал Валь ди Сарат.
— Непременно! — ответил граф.
Ганс услышал эти наглые голоса и прекратил отступление. Неторопливо вернулся на дорогу, бледный и неимоверно оскорбленный.
— Где майор? — спросил Бремиг.
— Гляньте туда! — выдохнул один из солдат.
Валь ди Сарат повернулся, увидел Ганса по другую сторону дороги, и на лице его появилась улыбка.
— Отходите! — крикнул он своим людям. Те нехотя повиновались.
Ганс навел пистолет на Валь ди Сарата, выстрелил и промахнулся.
Валь ди Сарат громко засмеялся.
— Стало быть, у вашего превосходительства романтические представления о поединке? Прекрасно, итальянский солдат не оплошает, когда нужно преподать урок союзнику.
С этими словами он выхватил револьвер и сбил пулей у Ганса с головы фуражку.
— Ваша очередь! — засмеялся Валь ди Сарат.
Ганс выстрелил опять, но глаза ему слепили слезы. Он промахнулся.
— Поднимите фуражку, — сказал Валь ди Сарат. — Протокол требует, чтобы солдат был одет но форме.
Ганс неуклюже нагнулся за фуражкой. Едва надел ее, Валь ди Сарат сбил ее снова. Ганс в ярости расстрелял все патроны в силуэт перед ним, потом сказал:
— Скотина, убей меня.
— Нет, — ответил Валь ди Сарат, поблескивая глазами. — Но мне хотелось бы сохранить вашу фуражку как сувенир.
Смертельно оскорбленный Ганс нагнулся за фуражкой, но пуля выбила ее из руки.
— Сделайте еще попытку, может, на сей раз вам больше повезет, — сказал Валь ди Сарат.
Будучи не в силах снести это унижение, Ганс повернулся и бросился на землю, без слов, без мыслей.
Когда первый немецкий броневик свернул на длинный отрезок дороги, ведущий к деревне, Валь ди Сарат перебежал через дорогу, схватил фуражку и скрылся в долине. В относительной безопасности леса осмотрел свой трофей и увидел внутри надпись: «Ганс Винтершильд, майор».
— Как выглядел их командир? — спросил Старый Плюмаж, лежа на импровизированной постели. Ему очень хотелось узнать, какого человека он победил.
