И недаром. В середину горы, как будто в висок черепа, вдруг с тонким свистом ввинтилось какое-то тело, и через секунду ударил взрыв, а потом еще один. Поднялась пыль, заволокла гору, а снаряды все продолжали падать, дробить череп.
– Что это?!
– Американцы.
– Зачем они бомбят гору?!
Гийом покосился на нее и усмехнулся:
– Война.
– Там… позиции талибов?
– Должно быть, да.
– А вам об этом неизвестно?
– Мне нет.
– Так там есть талибы или нет?
– Американцы думают, что есть.
– А вы как думаете?
– Я не думаю. Это не мое дело, – сказал он.
Они все так разговаривали – непонятно было, всерьез или нет. Понятно только, что они в грош не ставят европейцев с их идиотскими вопросами.
– Не имеет значения, есть там талибы или нет, – вдруг добавил Гийом и плюхнулся обратно на сиденье. Пистолет зацепился за что-то и неудобно задрался, и он с досадой дернул и отпустил портупею. – Важно, что американцы близко.
– Что значит – близко?
– Вчера высадился десант. Спецназ. Мы ждем приказа о наступлении.
– О наступлении… куда?
– На позиции талибов. В Мазари-Шарифе.
Ольга лихорадочно соображала, как бы «раскрутить» его на большое интервью. Про Мазари-Шариф и позиции талибов и так все знали. Впрочем, информация об американским десанте, выданная им как бы просто так, была асолютно сенсационной, если только он… не врал. Вполне мог врать.
Они то ли все время лгали, то ли путались в выдаваемых сведениях – и непонятно было, специально или нет.
Опять бабахнуло и взорвалось, выплеснулся песок, взметнулась пыль. Ольга вцепилась ногтями в ладонь, но моментально разжала пальцы, потому что снова заметила его насмешливый и колючий взгляд.
– Господин командир, я хочу попросить вас об интервью.
– Мне нечего вам сказать, кроме того, что я уже сказал. Американцы близко. Скоро начнется настоящая война.
– Значит, сейчас война не настоящая?
Он пожал плечами и перевел взгляд на гору.
Ольга в кармане включила диктофон, уверенная, что сделала это ловко и незаметно. Что-нибудь наверняка запишется. Если давать это под картинку, которую снимет Ники, да под перевод, про качество записи никто и не вспомнит.
Кроме Бахрушина, конечно. Он все заметит, и отдел технического контроля заметит, и будут потом неприятности, потому что Бахрушину наплевать, что материал сделала его жена, а ОТК наплевать, что материал прислали из Афгана. Главное, что их волновало, – чтобы качество было соответствующим.
А о каком качестве может идти речь, если диктофон в кармане, говорит Гийом на скверном английском, а рядом бабахает и рвется!..
– Так вы согласны?..
– Я готов говорить с вами сейчас. Что там будет дальше, знает один Аллах.
– Большое спасибо, но мне бы хотелось переговорить с вами в более… неформальной обстановке. У вас дома, например.
– Джабаль-ус-Сарадж. Знаете такое место?
– Это где-то на севере. Почти граница, правильно?
– Там мой дом. До него далеко.
– У вас большая семья, господин командир?
– Жена и двое детей.
И тут Ольга не удержалась.
Нельзя было спрашивать об этом, никак нельзя, да еще один на один, да еще так далеко от «центра цивилизации» в виде камышовой будки, и от Ники тоже…
