материальный ущерб сотрудникам. На них все время кто-то натыкался, падал, рассыпал видеокассеты, дамы рвали колготки, а о постаменты тушили бычки, угнетая директорское сердце порчей такой редкой красоты. Хозяйственный директор издал приказ, чтоб не тушили, но – странное дело! – несознательные продолжали свое черное дело.
Председатель, измученный статуями, в одночасье велел отправить их чохом во внутренний двор и там красиво расставить среди пальмовых и апельсиновых деревьев. Но – вот беда! – во дворе, как правило, проходили всякие расширенные переговоры, и непуганые иностранцы, не подготовленные к созерцанию статуй, приходили в уныние, а японцы усмотрели в них некий намек, и переговоры вообще не состоялись. Добрынин закатил скандал, и скульптурные шедевры в спешном порядке подарили братскому украинскому телевизионному каналу «Червона Слава».
В компании поговаривали, что нынешний хозяйственный босс вдобавок к плодотворной работе, проведенной в мужских сортирах, готовит интервенцию во все буфеты. Неизвестно было, собирается ли он и буфеты оснастить биде – вместо стульев, к примеру, – но приказ о том, что с первого декабря все точки общепита будут «временно закрыты навсегда», уже появился на доске объявлений.
А кофе так и оставался скверным, хоть плачь.
– Ты будешь, Олег?
– Давай.
Бахрушин налил примерно полчашки и сунул председателю. Тот понюхал, хлебнул, откинулся на спинку кресла и вытянул ноги.
– Сказка, – как будто пожаловался он.
– Это точно.
Некоторое время они молча глотали огненный кофе. Бахрушин за свой стол не пошел, сел напротив и тоже вытянул ноги.
– У меня к тебе два дела, – допив, сказал Добрынин и пристроил чашку на край стеклянного стола, приобретение позапрошлого хозяйственного директора. У стола была подставка в виде голой красотки, сидящей в позе эмбриона – лицом в ковер, спиной наружу. На спине как раз и располагалась стеклянная крышка. Бахрушин иногда в порыве раздражения поддавал красотке ногой по заднице – очень удобно.
– Первое. Серега Столетов третьего дня звонил из Парижа. Но не мне, а Никитовичу.
Бахрушин моментально насторожился.
– Зачем он звонил Владлену, если он наш… корреспондент?
– Не знаю. Только Владлен перепугался и сразу стал мне звонить, а я… уезжаю.
Владлен Никитович был помощником президента России по информации – фигура абсолютно «образцово-показательная», ничего не решающая, легкая, если выражаться шахматными терминами. Никитович был специалистом по всякого рода пространным заявлениям по вопросам, в которых никто не разбирался, и по ответам, в которых никто не нуждался.
– А что там может быть в Париже, Олег?
Добрынин поморщился, стянул перчатку, почесал нос и опять натянул, хотя в кабинете было тепло.
Я не могу задерживаться, вот как понял Бахрушин жест с перчаткой. Я зашел к тебе сам, и ты должен понимать, что ненадолго. Я сейчас уйду.
– Точно не знаю. Мне Столетов так и не перезвонил. Но Никитовичу он сказал, что по информационным агентствам ходят слухи о какой-то кассете, на которой синхрон Аль Акбара.
Бахрушин подумал секунду.
– Ну и что? Сколько их было, этих кассет, и все фальшивки, до одной.
Али Аль Акбар был духовным лидером талибов или части талибов. Бахрушин, к стыду своему, не слишком в этом разбирался, хоть и руководил информацией федерального канала. Акбар был не только лидером, но и финансистом, и с его финансами тоже связана какая-то тайна – говорили об алмазных копях его отца, о нефтяных скважинах тестя, но точно никто не знал, кроме, быть может, спецслужб, но Бахрушин почему-то уверен, что и спецслужбы не очень в курсе.
Акбар моментально взял на себя ответственность за теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне, информационное агентство «Аль Джазира» распространило тогда его заявление, и через Интернет все время просачивались какие-то слухи, и все это было бы почти неинтересно – мало ли слухов выползает из Интернета и мало ли заявлений делает «Аль Джазира»! – если бы не одно обстоятельство.
Никто и никогда не видел Акбара.
Никто не знал его в лицо.
На видеокассетах его роль все время исполняли какие-то разные люди, бородатые и безбородые, в чалмах, платках и вовсе без них, в халатах, шароварах и костюмах от «Хьюго Босс». ЦРУ время от времени на весь мир объявляло о том, что наконец-то получена подлинная запись Акбара и можно начать «активные действия», сличить голос, цвет волос, чуть ли не отпечатки пальцев, занести в картотеку, пропустить через компьютер и…
На этом «и» все останавливалось. Появлялась следующая пленка, на которой был вовсе другой Али Аль Акбар, и поиски начинались сначала, хотя «цивилизованный мир» так и не знал толком, кого надо искать.
Добрынин посмотрел в окно, даже шею вытянул, чтобы получше разглядеть, что там такое, за стеклом.
Ничего особенного не было – дождь, темнота, горящие окна соседнего крыла.
– Столетов сказал Никитовичу, что… кассета подлинная. Якобы он точно это знает.
– Вот черт!
