Тут Гийом улыбнулся как человек, который внезапно услышал что-то очень смешное и изо всех сил сдерживается, чтобы не захохотать.
– Что вы хотите от меня?
– Помогите нам найти их. Мы… не останемся в долгу. – Это Бахрушин тоже сказал не сразу, некоторое время соображал, как будет «не остаться в долгу».
Гийом поболтал чай в своей пиале.
– Это очень трудно. И дорого.
– Насколько дорого?
– Очень дорого.
– Мы заплатим.
Опять молчание. Продолжительное и густое, как варенье, капающее с ложки.
– Вы богатый человек?
– Нет.
– Значит, заплатит ваша страна?
Стране нет до нас никакого дела, подумал Бахрушин стремительно.
…На днях, после исторического визита Олега Добрынина к помощнику президента Владлену Никитовичу, по «вертушке» звонил министр внутренних дел и матерился, и орал, и обещал всех посадить, если только они не перестанут «лезть не в свое дело»! – Это мои люди, – упрямо говорил Добрынин, и пот блестел у него над верхней губой, хотя в кабинете было промозгло и холодно, – я не могу их бросить, Виктор Петрович!
– Да ты хоть понимаешь, что делаешь, твою мать! Там такие силы задействованы, а ты лезешь!.. И этому своему скажи, чтоб не лез, без вас разберутся, сопляки, мальчишки!
– Да ведь никто не разбирается, Виктор Петрович!
– Мне лучше знать, кто и в чем разбирается! Я тебя, сосунка, не с работы сниму, я тебя в изолятор посажу, если вы еще будете ходить и канючить!
– Там же люди! Журналисты. Они ни в чем не виноваты!
– Ты, твою мать, совсем охренел, Добрынин?! Я тебе русскими словами говорю – прекрати воду мутить, не смей! Без тебя разберутся, кто там прав, а кто виноват! Смотри, следующего тебя искать станут, если ты не остановишься и этого своего не окоротишь!
Бахрушин стоял у окна, смотрел вниз, на блестящие от дождя крыши машин на тесной стоянке, на лужи, на стайку водителей, куривших под металлическим козырьком, на зажженные фонари – какой-то нерадивый электрик так и не погасил их, несмотря на то что день был в разгаре.
Впрочем, какой день? Мрак с утра до ночи!
За спиной раздался грохот, и Бахрушин оглянулся. Добрынин швырнул трубку на аппарат, и она не удержалась, ударилась в пол и закачалась на толстом витом шнуре.
– Езжай в Кабул, Леша, – сказал Добрынин и рукавом пиджака вытер лицо. – Прямо сейчас. Х… их знает, может, через три дня тебя уже не выпустят!
У государства свои «государственные» интересы – что ему до пропавших в горах журналистов!
Ничего. Совсем ничего.
– Я, по крайней мере, хотел бы знать их требования, – отчетливо выговорил Бахрушин. – Ваши услуги, разумеется, мы оплатим в любом случае.
– Разумеется, – согласился Гийом. – Еще чаю?
Бахрушин покосился на свою нетронутую пиалу.
– Благодарю вас.
Молчание, похожее на вязкое варенье, и треск цикад.
– Я знаю, что в горах искали журналистов. Они нужны были Фахиму.
– Зачем?
– Говорят, кто-то из них предал Акбара.
Бахрушин изобразил изумление.
– С каких пор Али Аль Акбар стал общаться с журналистами?!
– Один из его ближайших помощников оказался шпионом. Он сделал запись его лица, чтобы то, что вы называете цивилизованным миром, уничтожило его. Он до сих пор жив и не скрывается только потому, что никто не знает его в лицо. Акбар ищет запись и знает, что она в Афганистане.
– Моя жена никак не связана с Акбаром, я это точно знаю!
– Должно быть, Акбар знает это точнее, раз поручил все дело Фахиму. Фахим никогда не ошибается.
– Может быть, на этот раз все же ошибся?
– Вы хотите объяснить это Фахиму?
– Да, – сказал Бахрушин твердо. – Если потребуется.
