Он стыдился своего обожаемого дома и ненавидел себя за это.
Мебель старая и не слишком удобная, что уж говорить о красоте! Кое-что осталось еще от деда с бабкой, которые прожили в этом доме всю жизнь. Например, пузатый темный буфет с оленями и виноградными гроздьями на дверцах. И вытертые прямоспинные кресла. И ореховый столик для рукоделья с круглой выжженной дырой прямо посередине. Никоненко держал на нем всякие нужные вещи – пассатижи, обломанные сверла, куски медной проволоки, паяльник, канифоль, банку с рыболовными крючками. И еще плюшевый диван с клоками собачьей шерсти на обивке, и неопределенного цвета ковер, который дед-геолог когда-то привез из Кайруана.
На кухне было еще хуже. Там продолжались шестидесятые годы с нелепым желтым шкафом с раздвижными дверцами, узенькой посудной стойкой, которую невозможно было закрыть, потому что ключ был потерян, когда Игорь пошел в первый класс, а без ключа она никак не закрывалась, допотопной плитой, состоящей из сплошных углов и чугунных смертоубийственных решеток. И стол тут был с исцарапанной столешницей, и шаткие табуретки на желтых выворачивающихся ногах.
Полный набор.
Почему ему всегда казалось, что дом его мил и уютен?
– Сядьте здесь, – приказал Никоненко и не узнал своего голоса, – если надо в ванную, то следом за Бураном.
И скрылся на кухне.
Чем ее кормить? Лобстеров и креветок в его хозяйстве не водилось, а мороженые котлеты из коробки она вряд ли станет есть.
Впрочем, это не его проблемы. Не хочет есть, пусть не ест. Авось с голоду не помрет. И так небось с утра до ночи голодает, вот и похожа на копченую рыбу кильку.
– Давайте я картошки почищу, Игорь Владимирович, – сказала она у самого его локтя, и он с грохотом уронил в раковину нож, – или что предполагается на ужин?
– Омаров сегодня, как назло, нету, – ответил он злобно, – идите, Алина Аркадьевна, на диванчик. Посмотрите телевизор. Умеете телевизор включать? Или вам его покойная прислуга включала?
– Разумеется, прислуга, – сказала она спокойно и задрала рукава безупречной кашемировой водолазки, открыв худые смуглые руки, – дайте мне нож. И не злитесь так ужасно. Нервные клетки не восстанавливаются.
– Плевать я хотел на нервные клетки.
– Где картошка?
– В ведре под лестницей.
– А где лестница?
– Идите отсюда, а? – попросил он почти жалобно. – Я устал как собака, и вы еще мне навязались.
Она моментально вышла, и он расстроился.
Да черт тебя возьми, сукин ты сын, куда тебя несет? Что ты бесишься? Какое тебе может быть до нее дело?! Она вне всего. Она проходит по делу. Она богачка и стерва. Броненосец «Потемкин».
Дверь открылась. Вернулся худосочный броненосец с картошкой наперевес.
– Она у вас проросла, – сказала Алина, показывая на картошку. – Что ж вы ее на свету держите!
Оттеснив капитана от раковины, она пристроила ведро и стала ловко чистить грязно-бурые, с лиловыми ростками картофелины.
– Дайте кастрюлю, Игорь Владимирович.
– А что, – спросил он глупо, – мы будем ее варить?
– Вы хотите жарить? – Она не отрывалась от картошки. – Давайте жарить. Тогда ставьте сковородку.
Он выудил из плиты тяжелую чугунную сковороду, добавив самому себе душевных терзаний из-за ее крайнего неэстетизма. Очистки проворно и бесшумно падали на предусмотрительно подстеленную газетку.
– Что ж у подруги жизни-то не остались? – Ему нужно было говорить что-нибудь неприятное, чтобы поддерживать себя в раздраженном состоянии, которое что-то слишком уж быстро стало меняться на неуместную благость.
– Маню и так два раза чуть не убили, – сказала она, коротко глянув на него, и стала проворно стричь в сковородку тоненькие картофельные лепестки, – мне не хотелось, чтобы нас убили обеих. Кроме того, из вашей машины я ей позвонила, и она мне сказала, что у нее… Потапов. Вы знали об этом?
– О чем – об этом?
– О том, что Потапов… у Мани?
– Это имеет значение?
Она со стуком опустила нож.
– Игорь Владимирович, что вы все время придуриваетесь! Или в вашей действительности министры всегда живут в хрущевках с одинокими мамашами?
– Они правда раньше никогда не общались? – спросил капитан. Картошка шипела на сковороде, стреляла маслом.
– Никогда не общались. До того вечера.
