– Как что такое?! – возмутилась Анфиса. – Вы что, не понимаете?! Почему она просит вас, когда есть Клавдия?!
Он улыбнулся.
– А я лучше кофе варю.
– Лучше, чем Клавдия?!
– Конечно. И Марфа Васильна об этом знает.
– А я почему не знаю?
– Понятия не имею.
Разговор с каждой минутой становился все содержательнее.
Архип еще раз мяукнул, на этот раз сердито.
– Доброй ночи, Юра. И кофе не надо варить, а с бабушкой я разберусь.
– Доброй ночи.
Она подошла к двери и уже взялась за холодную ручку, а Архип переступил лапами, выражая некоторое высокомерное нетерпение.
– Хотите, я вам завтра сварю? – вдруг предложил Юра.
– Что?
– Кофе. Заодно вы убедитесь, что я варю хороший кофе. У меня джезва есть.
– Что у вас есть?!
– Джезва. По-вашему, турка. Для правильного кофе.
– Что значит – по-нашему?
– Европейцы так называют. А арабы говорят – джезва.
– А вы… араб?
– Нет.
Архип сердито и настойчиво мяукнул – сколько можно на крыльце стоять, когда давно уже хочется домой, к камину, теплу, в любимое кресло! Хоть и не хотел напоминать о себе, а пришлось, раз уж они ничего не понимают!
– Извините, что задержал вас.
– Ничего, спокойной ночи.
И Анфиса шагнула в дом, а Юра остался.
В доме было тепло и вкусно пахло чем-то очень домашним – пирогами, что ли?..
– Девушки, – громко позвала Анфиса и один о другой стащила башмаки. Она терпеть не могла развязывать шнурки. – Девушки, я приехала!
«Девушки» появились с двух разных сторон – бабушка из гостиной, а домработница Клавдия из кухни.
– Наконец-то! – воскликнула Клавдия и кинулась обниматься.
– Наконец-то, – проворчала бабушка и скрылась за широкими «зальными» дверьми. Внучка должна была подойти к ней и никогда не наоборот.
– Господи, девочка, что ж так поздно?! Ты себя уморишь, разве можно по ночам кататься в эдакую темнять! И луна сегодня…
– Что луна, Клава?
– Луна оглашенная сегодня! А в такие ночи волки всегда на дорогу выходят, по весне-то особенно!
Из комнаты, куда сразу направился Архип, которому не надо было разуваться, донеслось фырканье.
– Что ты, Клава, какие волки?!
– Да ей везде волки мерещатся, – сказали из комнаты. – А может, черти.
– Тьфу на вас, Марфа Васильна!
– На вас-то тьфу, Клавдия Фемистоклюсовна!
У домработницы было диковинное отчество, и хозяйка сорок лет отчетливо его выговаривала, и никогда не позволяла себе говорить просто Клавдия.
– Бабушка, ты как тут?
– Отлично, а ты как там?
Анфиса пристроила на вешалку дубленку и кургузый пиджачок, который Клавдия сразу же подхватила, чтобы снести на место – в гардеробную.
– А худая! – жалостливо сказала она, рассматривая Анфису. – И что ты с собой делаешь, девочка? Небось на работе твоей ни поесть как следует, ни попить!
– Клава, нынче модно быть худой.
