– Вот смотри, здесь. Только ключа-то у нас нет!
Федор Тучков сунул ей в руки оба рюкзака – один из них был очень мокрый, – оглянулся, как заправский жулик, и присел на корточки перед номером двести пятьдесят. В пальцах у него оказалась давешняя проволока, которая вонзилась в коня по имени Мальчик. Он держал ее как-то странно, как будто сигарету, и ковырялся очень недолго.
За поворотом коридора послышались голоса. Кто-то шел к ним.
Марина оглянулась, потом вновь посмотрела на Федора. Он продолжал ковыряться.
Раз, тихий щелчок, и дверь открылась.
– Быстрей. Входи.
Он бесшумно затолкал ее внутрь и прикрыл за собой дверь. Под дверью протопали резвые ножки, и какие-то барышни – те, о которых Федор Тучков говорил, что они «райские цветы», – промчались мимо. По недалекой деревянной лестнице обрушился град из барышниных каблуков.
– Федор, смотри, тут что-то на полу.
Бумажный, сложенный вдвое листок белел под ногами. Марина на него наступила.
Тучков прошел в чужую комнату, как в свою собственную, вышел на балкон, огляделся и вернулся. Марина подняла листок.
– Что там?
– «Ничего не получается, уезжай. В.», – прочитала Марина. – Господи, Федор, это записка!
– Я догадался.
– Значит, все-таки он, – выговорила она и взялась за лоб. – Но он не мог утопить твоего Чуева, потому что он только вчера приехал!
– Чуев не мой. – Федор Тучков зашел в комнату, открыл гардероб и стал там шарить.
– Павлик не мог утопить твоего Чуева, и Вадима он не мог убить. Потому что его там не было! Не было! Он появился только потом, когда Вадим уже упал. Там были Оленька и Геннадий Иванович! И коробок ты нашел! Тот коробок, Геннадия Ивановича!
Федор вытащил из гардероба какие-то штаны и внимательно их осмотрел.
– Что ты ищешь?
Он молча сунул штаны на место.
– Что? Пистолет?
– Или следы его присутствия.
Под дверью снова раздались шаги. На этот раз неспешные, солидные. Марина замерла.
Стук в дверь обрушился на нее, как первый удар грома, возвещающий о божественном правосудии. Федор замер перед распахнутым гардеробом, но лишь на секунду, а потом опять стал копаться.
Марина зажмурилась и перестала дышать.
– Павлик! – позвала из-за двери Валентина Васильна. – Павлуш, ты спишь, что ли?! Сыночек!
Рюкзак поехал из липких от страха ладоней, и Марина поняла, что сейчас она его непременно уронит. Федор мельком глянул на нее.
Валентина еще раз приналегла на дверь и забарабанила изо всех сил. Марина перехватила рюкзак и поддержала его коленкой, чтобы не уронить. Нежная мать потопталась под дверью, а потом ушла – тяжелые шаги отдалились и замерли.
– Что на нем было, когда он пугал тебя пистолетом? – как ни в чем не бывало спросил Тучков Четвертый.
– Шорты, кажется, – просипела Марина и все-таки уронила рюкзак. Он упал с мокрым мягким звуком. – Мы утром его видели в этих шортах, на стоянке. Помнишь?
Ни слова не говоря, Федор Тучков закрыл гардероб и оглядел кресла. В креслах тоже валялась какая-то одежда, и он стал проворно в ней копаться, как собака в куче мусора.
– Федор, пошли отсюда.
– Угу.
Марина прислушивалась так, что звенело внутри головы.
– Федор?
– Сейчас.
– А записка? Что с ней делать?
– Пусть лежит, где лежала. Оставь.
Шаги надвинулись внезапно и очень быстро, неожиданно быстро. Зазвучали голоса.
– Черт побери, – пробормотал Тучков едва слышно.
– Павлик, а я решила, что ты спишь, – говорила Валентина Васильна в коридоре, с каждой минутой все ближе и ближе, – упарился, да и завалился дрыхнуть, а ты в спорт играешь!
– Мам, у тебя есть поесть?
