Марина напялила «десять лет», уселась на диван и схватила бублик. Почему-то теперь она нисколько не стеснялась генерала контрразведки Федора Тучкова Четвертого.
– Чай, кофе? – спросил он, вежливо наклоняясь над ней.
– Чай, – решила она с набитым ртом. – Федор, зачем ты носишь такие ужасные костюмы? Это что, маскировка?
– Какая еще маскировка! – удивился Четвертый. – Мне нравится. А что? Плохие?
– Да не плохие, а ужас просто! Ты выглядишь в них… идиотом. – Марина положила на бублик сыр, а в чашку две ложки сахару, хотя сладкий чай никогда не пила.
– Разве? – обиделся Тучков и оглядел себя с сомнением. – По-моему, очень красиво. Ярко так.
– Вот именно. Ужасный вид.
– Ну тебя же мой вид не оттолкнул, а, наоборот, можно сказать, привлек!
Марина посмотрела на него с подозрением, даже на миг перестала жевать свой бублик. Он ничего, не смеялся.
– Меня привлек не твой вид, – медленно сказала она, – а…
– Что? – поторопил Тучков. – Ум? Честь? Совесть?
Он подсел к ней и сунул руку ей в волосы. Марина замерла с бубликом в зубах.
– Я знаю, что тебя привлекло, – интимно шепнул Федор Тучков ей в ухо. – Тебя привлекли мои голые ноги. Тогда, на корте. Ты просто глаз не могла от них оторвать.
Марина чуть не подавилась бубликом. Федор убрал руку, быстро поцеловал ее сзади в шею и сказал серьезно:
– Значит, так. Чуева утопил в пруду некто неизвестный как раз накануне моего приезда сюда. Я до сих пор так и не понял характера мести. За что ему могли отомстить? За прошлые дела или как раз за нынешние?
– Что значит – за нынешние?
– Он осведомитель. Он осведомляет ФСБ много лет. С его помощью мы более или менее контролируем ситуацию в том… преступном сообществе, в котором он подвизается в Штатах. Проститутки и казино – это не наш профиль, а наркота наш. За прошлый год мы взяли трех крупных курьеров. Все как полагается, с поличным, на границе. Выслали двух советников, через которых товар шел из Чечни и Афганистана в Москву.
– Американских советников?
– Ну да.
– А при чем здесь Чечня и Афганистан?
Федор Тучков поморщился.
– Можно я сейчас не стану читать тебе лекцию о подрывной деятельности сторон и о геополитических интересах? В международных отношениях нет правых и виноватых. Есть только взаимные и противоборствующие интересы. Если ему отомстили те, кого он регулярно сдавал мне, значит, кто-то специально для этого приехал из Штатов или заказал его здесь. На заказное убийство не похоже. Это похоже на казнь, я тебе уже говорил.
– Федор, я все-таки не понимаю, при чем здесь Вадим!
– Вариантов два. Или он совсем ни при чем, и тогда мы имеем просто два разных события, которые следуют одно за другим, и мы их связываем как раз потому, что они произошли подряд. Или Вадим как-то связан с Чуевым, но это маловероятно, потому что я его не знаю и Чуев меня ни о ком не предупреждал.
– Но Вадим сказал, это убийство, а не несчастный случай! Он сказал, что пойдет в милицию, и погиб!
– Вот именно. Дальше тоже какая-то ерунда получается. Неизвестно зачем Павлик Лазарев до смерти напугал тебя пистолетом. С этим вообще беда.
– Почему беда?
– Откуда Павлик знал, что ты станешь за ним следить? Почему он был уверен, что ты потащишься за ним в беседку? По этой аллее отродясь никто не ходит! Или он предполагал ждать тебя там всегда? Или он готовился напугать не тебя, а ты просто подвернулась под руку, то есть под пистолет?!
Тучков шумно отхлебнул чай, развернул конфетку и кинул себе за щеку. Щека оттопырилась.
– Да и вообще у него не должно быть никакого пистолета! – вдруг сказал он с громкой и шепелявой от конфеты за щекой досадой.
– Почему?!
– Потому что на переднем сиденье его машины лежал кусок трубы в газете. Помнишь?
Марина смотрела на него во все глаза.
– Какой еще кусок трубы? При чем тут труба?
– Маруся, когда я еду ночью, да еще так далеко, я «ствол» всегда кладу на соседнее кресло.
– Что ты кладешь на кресло?!
– «Ствол». Ночью на дороге может быть все, что угодно. У Павлика довольно дорогая машина, хоть и не новая. Он ехал из Москвы ночью, и на соседнем сиденье у него лежал кусок трубы, завернутый в газету.
