Просто так, на всякий случай, если придется дать кому-нибудь по голове. Однако пистолет в этом смысле гораздо надежнее. Кроме того, пистолетом можно напугать. Даже стрелять не обязательно. Чтобы разогнать какую-нибудь не в меру резвую гопоту, его достаточно просто вытащить. Тем не менее у него лежала именно труба. Зачем ему труба, если у него есть пистолет?
Федор долил себе чаю, откинулся на спинку дивана и сложил руки на животе.
– Выходит, или у него не было пистолета, и появился только здесь, или он почему-то решил гопоту пугать трубой, а тебя пистолетом. Опять ерунда. Есть еще тысяча мелких деталей, и я не понимаю, как можно их сложить.
– Сложить?
– Ну да. О чем говорили Юля с Сережей, когда ты упала на дорожке?
– Они говорили, что не думали, что его так быстро найдут, – добросовестно напомнила Марина.
– Ну да. О чем шла речь? О том, что мама с папой не вовремя нашли новогодний подарок, или о трупе? С кем ссорилась Вероника? С кем встречалась ночью в кустах под нашими балконами? Почему пришла на корт в мокрых кроссовках и десять раз повторила нам, что только что поднялась с постели? Зачем она имитировала совершенно дурацкий звонок? Зачем Элеонора паслась возле корта с корзиной? Что именно почудилось Оленьке, когда она встретила потерпевшего в магазине? Почему все время врет бабуся Логвинова? Что Геннадий Иванович делал в кустах, когда мы его засекли? О чем рыдала Галя? Почему Вадим не пошел в милицию, а поехал на лошадке и оставил Галю рыдать?
– Они еще, помнишь, говорили, что теперь его жена все узнает, потому что это «она».
– Помню.
– А железка? Лошадь? Коробок спичек, помнишь, ты нашел?
Федор Федорович помолчал непродолжительное время.
– Нужно разделить все детали на какие-нибудь относительно равные части. Я пока этого сделать не могу. Не понимаю, как.
– Тоже мне, Штирлиц, штандартенфюрер! – не удержалась Марина. Он и ухом не повел.
– Что касается лошади, то я попробую проверить… наши предположения. Это несложно.
– Я с тобой.
Он покосился на нее:
– А надо?
– Да, – твердо сказала она и решительно поставила на стол свою чашку. – Надо. Или со мной, или никак.
Он развеселился:
– Что значит никак? Ты меня не пустишь?
Да. Это очень глупо. Не пустить она его не может, и вообще у нее нет никакой возможности… воздействия.
– Это мое «приключение», – сказала Марина мрачно. – Ты и так у меня все украл. Я же не знала, что ты генерал.
– При чем тут мое… звание?
Она промолчала. Объясняться ей не хотелось.
Знай она, что он генерал, ей и в голову бы не пришло привлекать его к своему «приключению»! Она-то была уверена, что он обыкновенный кретин, который ищет отпускных развлечений и волочится за ней от нечего делать, просто потому что она самой первой попалась ему на глаза вместе со своей шляпой из дивной итальянской соломки.
– Ладно, – вдруг решительно сказал Федор Федорович. – Пошли. Только тебе нужно одеться, очень холодно и сыро. У тебя есть свитер или дать тебе свой?
Марина подтвердила – да, есть – и выразила немедленную готовность мчаться за ним в свой номер.
– Я с тобой, – заявил Федор. Ему не хотелось с ней расставаться и приятно было время от времени думать, что всю грядущую ночь она проведет у него под боком и он станет делать с ней все, что ему заблагорассудится.
В своей спальне она быстренько нацепила черную майку – любимую! – и почти новые черные джинсы и выдернула с полки свитер. За стеной, в ее гостиной, был Федор Тучков, она чувствовала его присутствие, как будто он смотрел на нее.
Когда со свитером в руке она повернулась к двери, оказалось, что это так и есть.
Он стоял в дверях и смотрел на нее.
– Ты что? – пискнула она и стремительно и густо покраснела. – С ума сошел?
На это он ничего не ответил, зато спросил, как вежливый муж после нескольких часов ожидания, покуда любимая «чистила перышки»:
– Ты готова?
– Я?
– Ты.
– Я готова, – призналась Марина и покраснела еще пуще.
