забирал к себе на дачу, несмотря на отчаяние и ужас дорогой супруги. Супруга, кстати, на это время обычно съезжала в отель. Ладу это страшно забавляло.
– Как же она тебя отпустила? – спросила Лада. Зажигалка щелкала, летели искры, но пламени не было. Васятка достал из кармана свою и дал ей закурить.
– Зачем я ей теперь нужен? Теперь я – никто. – Он беспечно махнул рукой. – Мне сорок лет, у меня ничего нет, кроме квартиры и машины. Даже перспектив никаких. Дачу забрали. Денег в банке – кот наплакал. Назначат скорее всего в Африку или, если кто-нибудь поспособствует, в Болгарию какую- нибудь.
– Ты знаешь, – сказала Лада, – кажется, я тоже нынче безработная.
– Неужели? – весело удивился он. – Что так?
– Выгнали, – сказала Лада и, потянувшись, поцеловала его в твердые, холодные на морозе губы. – Пошли домой. Из своей квартиры, как я догадываюсь, ты должен выехать и благородно оставить ее супруге?
– Точно, – сказал он, вглядываясь в нее и стараясь убедиться, правильно ли он все понимает. – Ты пустишь меня в свою?
– Так и быть, – сказала она. – Сначала – так сначала. Только с ребенком придется подождать, сначала кто-нибудь из нас должен пойти на работу. Хотя я знаю твой психоз на этот счет, Михайлов…
Все встало на свои места и наконец-то заняло правильное положение.
Работа? Сделал же он карьеру один раз, сделает ее еще трижды, подумаешь! Теперь все будет в десять раз легче, он знал это точно.
– Ужас, – сказал он, и у него затряслись губы. – Как я замерз…
– Алекс, – терпеливо просил Филипп, – расскажи мне про ту машину, которая вчера тебя чуть не сбила.
У Александры болела голова. Ее казалось, что, если резко ее повернуть, она не удержится на шее и покатится прямо под диван. «Вот было бы хорошо», – подумала она.
– У тебя похмелье, – объяснил ей Филипп. – Чем ты вчера запивала свою водку?
Если бы она помнила! Она и про машину-то ничего не помнила. Только про одного Вешнепольского.
– Не знаю, – вяло ответила она. – Я переходила Маросейку, когда какой-то мужик закричал «берегись!» или «назад!» или что-то в этом роде… Я ничего не поняла. А потом я увидела, что это Ванька… А почему ты спрашиваешь?
– Потому что машина ехала прямо на тебя, – сказал Филипп, решив быть с ней откровенным. – Так мне, по крайней мере, сказал твой Вешнепольский. – Трудную фамилию он преодолел с блеском. – А он не похож на фантазера.
– Ванька? – неожиданно удивилась Александра. – Нет, не похож.
Она полежала с закрытыми глазами и потом спросила:
– Почему ты дома?
– Я не хочу оставлять тебя одну, – пояснил Филипп. – Мне не нравится то, чего я не понимаю. А сейчас я не понимаю, кому и зачем нужно сбивать тебя машиной.
Если бы не головная боль, тошнота и жизнерадостная дрожащая зелень в глазах, Александра, наверное, испугалась бы и что-нибудь выдумала – чтобы он успокоился и отстал от нее. Но сейчас ей было не до этого.
– Филипп, ты ничего не знаешь, – с трудом ворочая языком, сказала она. – Мы с девчонками попали в переплет. Но теперь вернулся Ваня, и он, наверное, что-нибудь придумает… Ну, как нам выбраться…
– Наверное, – довольно злобно проговорил Филипп.
Опять Ваня! Конечно, Ваня придумает! Филиппу надоели собственные игры в благородство и незаинтересованность.
– Твоего Ваню нужно спрятать куда-нибудь, и желательно подальше, – отрезал он. – А еще лучше, если бы никто не знал, что он в Москве.
– Филипп, ты ничего не понимаешь, – страдальчески морщась, сказала Александра. – Не лезь ты в эти дела, ради бога. Иностранцу в них делать нечего. Русским-то не под силу разобраться.
Ну вот, пожалуйста! Он не в силах разобраться в сложных русских делах, его жена не может доверить ему свою страшную тайну. Пресвятая Дева, вот надоело-то! «Достало», так, кажется, говорят по-русски? Он не может позволить себе тратить время на урегулирование конфликтов, не имеющих к нему отношения, но все зашло слишком далеко.
– Я договорился с твоим Иваном, что как только он придет в себя, то сразу со мной свяжется, – мрачно сказал Филипп. – Мы с ним поговорим и завтра же улетим в Париж.
– Что? – переспросила Александра, разлепляя глаза. – Зачем ты его вызвал, Филипп?
На предполагаемый отъезд в Париж она не обратила никакого внимания.
– Затем, что я должен с ним поговорить, – отрезал Филипп. – Мне надоели эти ваши… танцы и игры в шпионов. Я хочу знать, что происходит и что я должен – и могу – делать дальше.
– Уезжай! – выговорила она. – Уезжай. Только не лезь в это дело, прошу тебя.
Внезапно слезы подступили к глазам и хлынули градом. Они скатывались по щекам и противно текли по шее, за воротник. Александра села – слезы мешали ей видеть.
– Уезжай сейчас же! – Она вытирала их кулаком и торопливо бормотала: – Я не хочу… Я не стану ничего объяснять… Я не желаю никакой… помощи, пропади ты пропадом. Машина просто проезжала мимо.
