затаиться.
Итак, дело только за ней.
Интересно, кому она понадобилась?
Девка как девка, одета простенько, если не бедно. Портфельчик на ладан дышит, в магазине покупает лианозовский йогурт и «Докторскую» колбасу.
Ладно, кто бы она ни была, за нее заплачено. И неплохо.
Конечно, в стрелки экстра-класса он не вышел, но тоже был не в последних и цену себе знал.
Эта деваха – простая мишень. Совсем простая. Жаль, конечно, что не получилось на машине… Но это не его просчет – он сразу предлагал застрелить.
Что-то она сегодня никуда не выходит. Неужели опять все сорвется и снова придется ждать удобного случая? Плохо. Сегодня нужно звонить и что-то докладывать. А докладывать нечего.
Он локтем поправил пистолет у себя на боку.
Заболела, что ли?
Убийца вошел в телефонную будку, набрал номер и послушал. На третьем гудке включился автоответчик: «…мы обязательно свяжемся с вами…»
И к телефону не подходит. Может, спит после вчерашнего перепоя?
Он посмотрел на часы. Когда она не ехала на работу, то около двух всегда бегала к метро, в супермаркет, за хлебом и какой-нибудь едой.
Еще полчаса.
Он обошел круг и вернулся на исходную позицию.
– Ты куда? – изумился Филипп, увидев, что она обувается.
– В магазин, у нас хлеба нет, – озабоченно ответила Александра.
– Да пропади он пропадом, твой хлеб! – воскликнул Филипп, поражаясь ее тупости, а может, беспечности. – Ты сегодня никуда не пойдешь. И завтра тоже. Ты поедешь со мной или с охраной в аэропорт и улетишь в Париж.
– В какой аэропорт? – спросила Александра. – В какой Париж?..
Филипп даже застонал:
– В город Париж. Знаешь такой? Или я должен спрятать твою одежду, чтобы ты сидела в квартире голая?
Он бросал все свои дела в Москве, чтобы увезти и спасти ее, а она – пожалуйста! – идет за хлебом.
Александра помолчала, оценивая ситуацию.
Что он мог знать о ее делах? А если что-то знает, то много ли? И почему он поднял панику? Правда, вчерашний инцидент с машиной она помнила смутно. Вполне возможно, что машина предназначалась специально для нее, а не просто ехала мимо… Тогда стоит послушаться. Вдруг ее караулят за дверью с кинжалом наготове?
Прислушавшись, она уловила слабые трели и не сразу поняла, что это такое.
– Мобильный, Филипп, – сообразив, сказала она и стала расшнуровывать ботинки.
Филипп ответил на звонок и сообщил ей, что Вешнепольский с Машей уже едут.
– А хлеба нет… – проворчала Александра, но Филипп так сверкнул на нее глазами, что она заткнулась и отправилась на кухню.
Через полчаса она сунула в духовку сметанный пирог с изюмом и постелила на стол четыре льняные салфетки.
– Позвони своей Ладе, – велел из-за газеты Филипп. – Пусть приезжает тоже.
– У нас что, общий сбор? – удивилась Александра.
– Да, – сказал он невозмутимо. – Общий сбор.
Почему ей даже в голову не пришло его ослушаться? И когда он успел стать средоточием ее жизненных интересов? Пожалуй, в его компании она согласна даже подметать парижские улицы. Но все-таки – что в нем такого особенного?
Обычный, ничем не выдающийся мужик, с непонятной биографией и раздражающим пристрастием к каналу «Евроспорт» и чтению газет за завтраком. Он не умел гасить за собой свет, постоянно терял ключи, кошельки и деньги. У них не было никакой – смешно сказать! – духовной близости. Он не смотрел с ней по телевизору старые фильмы, от души презирал детективы и был равнодушен к тому, что называют домашним уютом.
Никакой романтики, никакой утонченности. Зато чувства долга – в избытке. Может, в этом и дело?
Дверной звонок и телефон зазвонили одновременно. Филипп пошел открывать, а Александра сняла трубку.
– Алло! – сказала она с Филипповой интонацией, но в трубке молчали, и она, повопрошав еще немного, положила ее на место.
– Привет, Сашка, – сказал Иван. – Ну что? Это ты фильмец смонтировала, которым Глебова утопили?
– Я, Вань, – сразу повинилась Александра. – Ты представляешь, я такая дура, даже не сразу все
