связан с его профессиональной деятельностью и откровенно эту деятельность не уважает, а Данилов почему-то был твердо уверен, что все дело именно в его работе. Кто-то отчаянно ненавидит его именно из- за работы. И еще из-за смерти жены.
Ты, ты во всем виноват, убийца, иуда!
Данилов зажмурился. Ледяное крошево плескалось уже почти в ботинках, и некуда было деться от этого снега, холода, серого света. Он выбрался на утоптанный тротуар, посыпанный песком, и достал телефон.
Почему он согласился ехать с Тарасовым?! Как он теперь вернется из Жулебина в свой Последний переулок?! И воспоминания, ненужные, лишние, отнимающие остатки уверенности в себе, и разговоры идиотские, и «теплые слова» в микрофон, и недоеденная груша, и треснувшее детское ухо, и жалость к себе, которую он ненавидел и которой стеснялся!..
– Здравствуйте, Надежда Степановна, – сказал он в телефон, когда ответили, – это Данилов.
– Здравствуйте, Андрей. Как вы поживаете? Что-то давно вас не видно.
– Я... занят очень в последнее время. Но перед Новым годом обязательно заеду.
– Заезжайте. Мы всегда рады вас видеть. Марта, это Андрей! Ты слышишь? Трубку возьми, пожалуйста!
Данилов улыбнулся, стоя на посыпанном песком тротуаре.
Перед ним ревело многополосное грязное коричневое шоссе, за спиной толпились неправдоподобно огромные дома, как будто составленные из гигантских кубиков, набитые людьми от земли до самых крыш и также снизу доверху набитые заботами, радостями, проблемами, ненавистью, любовью, болезнями, счастьем и несчастьем.
Что-то сильно ударило его по ноге, и он посторонился, давая дорогу тетке в нейлоновом пальто и с сумкой на колесах на прицепе.
Данилову стало смешно. Вот стоит он посреди улицы, философствует, ждет Марту, мешает добрым людям катить свои сумки.
Куда же Марта подевалась!
– Данилов, я голову мою, – в ухо ему сказала Марта, и сразу почудилось, что он слышит теплый запах шампуня и мыла, – тебе чего?
– Ничего. – Ему вдруг стало неловко от того, что он слышит ее запах и знает, что она сидит в ванне. – Я просто так позвонил, извини. То есть я хотел спросить, как ты себя чувствуешь?
– Оч-чень хорошо, – ответила Марта почему-то зловещим тоном, – я себя чувствую ничуть не хуже, чем два часа назад.
– Я рад, – сказал Данилов, не придумав ничего лучше.
– Ничего ты не рад. Ты звонишь не за этим. Ты где? На улице где-то?
– Да, я... в Жулебине.
– К Венику поперся!.. – ахнула Марта. – Зачем?! Ты же не собирался!..
– Марта, мы все это потом обсудим. Слушай, ты не могла бы...
– Что?
Ему было так неудобно, что он едва заставил себя договорить до конца:
– Просто случайно... так получилось, что Тарасов завез меня сюда, а я без машины... если у тебя нет других планов, может, ты заедешь за мной, и мы в ресторан сходим, что ли... Или еще куда-нибудь. Можно съездить в пирамиду за порцией космической энергии.
Марта засмеялась ехидным смехом.
– Я же тебе утром предлагала – давай приеду! А ты что мне сказал?
– Что я тебе сказал?
– Ты мне сказал: я вечером позвоню. А как без машины остался, так приезжай, моя душечка! А я, между прочим, нежная, ранимая и вообще застенчивая. А ты меня используешь в личных целях.
– Не использую. Ты приедешь или нет?
– Да! – радостно сказала она в трубку. Так ей хотелось к нему приехать, что она даже побаивалась слегка, как бы он не передумал. Нужно не забыть выключить мобильный, как только она выйдет из ванной. Чтобы Данилов не смог ничего отменить. – Где тебя искать и когда? Я быстро не смогу, только часа через полтора.
– Ты помнишь, где живет Веник?
– Улицу помню. А дом и квартиру нет.
– Квартира тебе не нужна, я не хочу, чтобы ты поднималась. Дом четыре, корпус два. Третий подъезд, если заезжать со стороны области. Через полтора часа я буду ждать тебя у подъезда, – распорядился Данилов, обретя почву под ногами. – Кстати, если хочешь, можешь до завтра остаться у меня.
– А как же Лида?! Опять мимо романтического свидания?!
– Пока, – попрощался Данилов.
– Если бы ты был на машине, – успела напоследок выпалить Марта, – ты бы мне и не позвонил. Тебе нужна моя машина, а не я!
– Пока, – повторил Данилов и сунул трубку в карман.
