Он молчал, потому что никак не мог разобраться, куда ее поместить согласно классификации, которая была у него в голове.
Если бы
Вся классификация трещала по швам.
Он же твердо усвоил урок – чужая душа потемки и лезть туда с фонарем опасно для жизни, ибо чудовища, притаившиеся во мраке, пожрут! Максим твердо усвоил, что самое главное в жизни – это научиться разбираться, где люди, а где крокодилы, и он считал, что крокодилов значительно больше, чем людей, а тут вдруг крокодилом оказался он сам!
В глазах этой девушки он совершенно точно выглядел крокодилом!
Все это требовало обдумывания.
– Я вас провожу, – растерянно сказал Максим и вылез из гамака.
– Куда? На электричку?
– На какую электричку? Да нет, не на электричку, а в вашу комнату! Вы же хотели полежать!
– Я могу полежать на одном из ваших многочисленных диванов, – отрезала она. – Кстати, а кто строил этот дом?
Он даже сначала не понял вопроса, а потом сообразил:
– Андрей Данилов. Он такой… хороший архитектор. Довольно известный. Он мой друг.
– Его нанял ваш отец? – спросила безжалостная девица.
– Я его попросил, – буркнул Максим Вавилов. – Отец оплатил его работу.
– Какой ужасный, ужасный человек! – воскликнула Катя Самгина. – Он еще и оплатил работу! И он же купил диваны, на которых я собираюсь лежать?
– Да.
– Ужасный человек. Вместо того, чтобы дать вам свободу, он заплатил вашему другу бешеные деньги, да еще купил диваны! Как вам было бы хорошо, если бы вы сами разводили в корыте цемент и возили его на тачке! Ваш будущий дом рос бы стремительно и неудержимо – примерно по сантиметру в год, зато вы никому и ничем не были бы обязаны!
– Вы решили меня перевоспитать?!
– Перевоспитывать вас поздно, да и не нужно. Но я точно знаю, что уметь быть обязанным и благодарным – это очень человеческое качество. Тот, кто не умеет быть благодарным, на самом деле просто свинья без роду и без племени!
Она пошла было прочь, но остановилась в дверях, взявшись за косяк. Черная сиротская водолазка делала ее похожей на монахиню, которую матушка из монастыря послала в город за керосином.
– Мы все обязаны нашим родителям, даже если они не строят нам домов и не покупают диванов! Они нас растили и любили, они продолжают нас любить, а мы им ничем не обязаны?! Опомнитесь, Максим Вавилов! Так не бывает!
И она ушла, а он остался.
Он остался думать о крокодилах, об отце, об этой странной девушке, о том, кто собирался ее убить, и о том, что, если б убил, Максим бы никогда ее не узнал!
Никогда – довольно жуткое слово. Под стать «вечности».
Как бы он стал проводить свою вечность, если бы не узнал ее?!
Она не разговаривала бы с ним презрительным и резким тоном и не сидела на широком подоконнике, а рядом с ней не скакал бы боком встрепанный воробей.
Максим отталкивался ногой, качался и думал – кто распорядился так, что она оказалась у него на подоконнике? Кто это за него решил? Кто вдруг подумал, что его теория людей и крокодилов никуда не годится, и подкинул ему эту девушку, которая не лезла ни в какие теории?
Потом он стал думать о трупе в наручниках, о странном способе убийства – профессиональные душители в его практике еще не попадались, может быть, потому, что это довольно трудно с первой попытки задушить человека, не дав ему и пискнуть, – и совершенно позабыл обо всех девушках на свете.
А потом зазвонил телефон.
«Катя, возьми трубку», – вежливо сказал телефон придурочным ненатуральным голосом, и Максим чуть не свалился с гамака.
Ее телефон был у него в кармане, он выхватил его и уставился в окошечко – за это время он изучил все ее звонки. Собственно, ей почти никто не звонил.
Надежда, видимо подруга. Один раз.
Нина Ивановна, как выяснилось, бабушкина сиделка, раз восемь.
Личность по фамилии Галапагосский, который разговаривал с Максимом хамским тоном и зачем-то сообщил, что он писатель. То есть он именно так и представился: «Это Галапагосский, писатель». Он звонил раза два и, когда Максим сказал, что Екатерина в больнице, кажется, не поверил.
