То, что кто-то из персонала отеля готовит преступление, тоже совершенно ясно. Пока Уолш еще не понял, кто это, но у него есть время. Не слишком много, но есть.
Итак, с этим понятно. Что дальше?..
Совершенно не ясно, что происходит вокруг госпожи Звонаревой и кто это затеял.
В отеле у нее есть несколько близких людей, и она сама это признала. Есть Лидия Арсентьева, которая считается ее другом, и есть швейцар со сложной русской фамилией, который тоже входит в число доверенных, и еще, пожалуй, бывший муж. Доктор, управляющий, госпожа Глущенко из ее службы, господин Саньков, подруга, уехавшая в Москву, соседка по дому, которая хорошо осведомлена о ее жизни, – менее близкие, но тоже входящие в этот круг. И всех придется проверять. Кроме того, пристальное внимание службы безопасности к госпоже Звонаревой и возня вокруг нее должны мешать еще и тому человеку, который готовит кое-что посерьезней привешенного к потолку чучела!
В конце концов, именно она нашла пистолет!
Значит, тот человек наверняка попытается избавиться от нее, и сделает это как можно быстрее и как можно незаметнее.
Вот здесь, пожалуй, следует поторопиться. Противнику ждать некогда. Он остался без оружия, а есть ли у него возможность быстро и безопасно доставить в отель еще что-нибудь, неизвестно. Он раздражен и зол – именно на Звонареву, которая реально ему мешает.
Дэн Уолш хлопнул ладонью по перилам. Ну вот и отлично! Вот и нашлось объяснение тому, зачем он занимается делами этой русской! Все затем, чтобы через нее выйти на предполагаемого члена группировки, затеявшей кино под названием «Убить президента»! Он станет охотиться на Надежду, а Дэн в этот момент будет охотиться на него самого!
Ему было немного неловко перед самим собой за то, что так глупо ищет повод, и он от души радовался, что повод у него есть – вполне реальный, вполне тянущий на повод! По крайней мере, для начальства.
Тут он снова ее увидел – она поднималась к нему с подносом в руках.
– Я сварила вам кофе, – хвастливо сказала она, приостановившись, и опять стала сосредоточенно подниматься. – Вы наверняка хотите!
– Хочу.
На подносе был серебряный кофейник, чашки в голубую клетку, сахарница, лимон и еще что-то вкусное под салфеткой.
– Это Эльвира Александровна прислала, – сказала Надежда, поравнявшись с ним, и кивнула на салфетку: – Только что испеклись. Вы едите пироги?
– Конечно.
– А пьете кофе с кофеином?
– И еще с сахаром и сливками.
– У нас первый управляющий был итальянец и страшный осел, – сказала Надежда, пристраивая поднос на малиновую банкетку возле лифта. – Давайте прямо здесь сядем и выпьем кофе! А второй был американец, и…
– Тоже осел?
– Нет, он как раз был ничего. Но он не пил кофе с кофеином! И спиртного совсем не пил, все только колу. При нем наш ресторан с русской кухней освоил бургеры и картофель-фри. И еще он все время принимал пищевые добавки, и однажды наши девчонки ему их подменили.
– Зачем?
– Ну, не знаю. Пошутили, вот зачем!
– Отлично, – похвалил Дэн Уолш.
– Они нашли у доктора Трутнева похожие таблетки и насыпали в его флакон. И он месяц вместо пищевых добавок принимал три раза в день валерьянку и чувствовал себя прекрасно! А весь отель над ним хохотал. А теперь у нас вообще отличный управляющий. Ирландец. Ирландцы похожи на русских.
– Я ирландец.
Надежда вытаращила глаза.
– Не может быть!
Он пил кофе, ел пирог и улыбался. Он вообще хорошо улыбался – иногда только глазами, и это было привлекательно и очень странно: веселые глаза и совершенно серьезное лицо.
Надежда вздохнула.
– А вас за что бросила жена? Только из-за работы или вы ей изменяли?
Он покрутил головой, прожевал и только потом сказал:
– У нас не принято.
– Что?
– Изменять женам.
– Да бросьте вы!
– У нас лучше развестись, чем изменять. Во-первых, существует общественное мнение, во-вторых, карьера. Америка – пуританская страна, и, например, мое начальство очень не одобрило мой развод. Да еще такой поспешный! Мы развелись за полтора месяца. Обычно на эту процедуру уходит полгода и больше. В-третьих, существуют суды. Если ты изменяешь и об этом становится известно, у адвоката противоположной стороны есть все шансы оставить тебя нищим. Ты изменял, ты и виноват.
