посвящать его во все детали, но что-то объяснить придется. Например, про этот праздник.
Впрочем, хорошо бы ей самой кто-нибудь что-нибудь объяснил.
Подумав, она решила все объяснения отложить на завтра, вызвала Осипа, дремавшего над каким-то кроссвордом, и через десять минут уехала домой, строгим голосом напомнив помощнику про список изданий – просто так напомнила, чтобы он не расслаблялся и как следует прочувствовал ее деловую озабоченность.
В доме было тихо и холодно – очевидно, Аделаида, уходя, привернула отопление. Кошки встретили ее вопросительным мяуканьем. Они были удивлены, что она приехала так рано.
Они ничего не знали про смерть губернатора Мухина и его жены и еще про то, что эта смерть каким-то образом касалась их хозяйки. А может, не хотели знать – их-то она никак не касалась!
– Привет, – сказала Инна им обоим, – не приставайте ко мне. Считайте, что я на работе.
Но они все равно приставали.
Джина повела ее прямиком к мискам, села, сделала грустные глаза и дернула хвостом. Это означало, что в холодильнике есть рыба и она об этом прекрасно знает.
Покорившись, Инна достала кастрюльку с рыбой, выложила в две одинаковые миски две одинаковые горки, а остатки убрала в холодильник. Кошки проследили за кастрюлькой – поняли, что съедено еще не все и перспектива на вечер не так уж печальна.
Намудрил, намудрил академик Павлов!..
Сигареты и зажигалка лежали на прежнем месте и, рассердившись на себя за девчоночий трепет, Инна решительно сунула их в ящик, где валялась всякая мелочовка. Там им самое место.
Она сняла юбку и пиджак и, оставшись в колготках и блузке, пошла в кабинет, на разостланное газетное поле.
Нужно начать все сначала – вчера Ястребов не дал ей додумать, как именно эти газеты могли быть связаны с ней и с покойным Мухиным одновременно. Зачем он написал – «Селиверстовой»? Что имел в виду? Зачем вдова принесла их с собой в квартиру сына? Почему назначила ей свидание именно там?
Газеты – от стены до стены – привели ее в уныние.
Господи, что тут можно найти?! Как она станет искать?! И черная кошка в темной комнате сразу припомнилась, и еще подумалось, что, прежде чем искать, хорошо бы хоть приблизительно представлять себе, что, собственно, ищешь.
Мне надо, сказала она себе, и я найду. Еще не было случая, чтобы я отступила просто потому, что мне непонятно и страшно. Я найду.
Медленно продвигаясь по газетному полу, она стала читать все подряд и дочитала до самой двери.
Ничего подозрительного или странного. Обычная газетная трескотня, давно устаревшая и потому неинтересная. Тогда она по очереди перевернула все газетные полотнища и стала читать от двери до стены, и опять ничего ни странного, ни подозрительного.
Тогда она еще поизучала синие чернильные закорючки, сплетенные в ее фамилию. Зачем-то покойный Мухин сплетал их, зачем-то Любовь Ивановна притащила их в квартиру сына-алкоголика, зачем-то она назначила Инне встречу именно в этой квартире, хотя до этого велела приходить в другую квартиру, в свою!
Почему Любовь Ивановна передумала?
Инна задумчиво села прямо на газеты, как давеча кошка Джина.
Испугалась чего-то?..
Наверное. И даже скорее всего – ведь потом случилось то, что случилось, почти на глазах у Инны.
Она поднялась с газет, вышла в коридор, походила, вернулась и посмотрела. Опять походила и опять посмотрела.
Ей было страшно и холодно, зря Аделаида уменьшила отопление.
Что в этих газетах такого ужасающе важного? Гастроли Витаса в Омске, которые давно закончились, если вообще состоялись? Похищенное чучело медведя? Семейная драка пенсионеров?
Остальная информация была в том же духе. Ничего криминального не было в ней, кроме побега маньяка из сумасшедшего дома и все той же пенсионерской драки!..
Тогда что? Что?!
Она ходила и думала, думала и ходила.
За окнами быстро и безнадежно темнело, и Инна, проходя мимо выключателя, зажигала и гасила свет. Когда свет зажигался, окна как будто чернели и проваливались, а когда гас – начинали синеть.
Что еще может быть в старых газетах, кроме никому не нужных историй и фамилий журналистов?
Ничего. Ничего.
Проходя мимо выключателя, она опять зажгла свет и посмотрела на газетное поле.
Фамилии?.. Фамилии журналистов?!
«Ты, Инна Васильевна, всех журналистов знаешь…«
«Ты, Инна Васильевна, прессу попридержи…»
Она бросилась на колени и проворно поползла, считывая фамилии. Их было много – разных, знакомых и незнакомых, московских и местных.
