– Куртку я сейчас отнесу в химчистку, – вступила Анна Семеновна, – они вернут через три часа. Наверное, придется подождать.
– «Молнию» тоже нужно менять.
– Поменяем, – сказала Анна Семеновна, – садитесь, пожалуйста, все готово.
– Иван, я не могу здесь оставаться, – выпалила Варвара, как только домработница скрылась в коридоре. Варвара подивилась ее проницательности – или вышколенности?
– Ну и не оставайся, – ответил он холодно, – уходи. Хочешь, я дам тебе свои брюки?
– Они на меня не налезут! – закричала она. Ей хотелось заплакать. – Ты что? Не понимаешь?
– Нет, – отрезал он, – не понимаю.
Она шмыгнула носом.
Как сказать ему, что она должна бежать, спасаться, или случится что-то такое, что изменит ее жизнь навсегда, и она не справится с этими изменениями?!
Ей не место в замке, а он не может, не должен говорить с ней так, как будто она
Этого. Не может. Быть.
Когда она говорила себе так – именно так, раздельно и твердо, – оставался еще шанс на спасение, но этот шанс следовало использовать немедленно, иначе он растает.
Оказывается, уйти можно только в лифчике и трусах. Есть еще халат. Если попросить, может, дадут «на вынос»…
– Я загрузила вашу юбку и блузку в машину, – объявила вернувшаяся Анна Семеновна, – потом мы все высушим. Юбку кое-где нужно зашить, а блузку, наверное, лучше больше не носить. – Варвара покраснела так, что синяк набряк черным. Иван пил свой кофе и на нее не смотрел. – Тем не менее во всем этом можно добраться до дома. Куртку в чистку я отнесу и отдам вставить «молнию». После обеда все будет в порядке.
– Ну и отлично, – сказал Иван равнодушно, – спасибо за завтрак. Я должен ехать.
Не взглянув на Варвару, он поставил свою кружку, почесал за ухом присмиревшую Тяпу, улегшуюся у него под стулом, и ушел.
Варвара поднялась и подошла к окну. Улица внизу была совсем незнакомой.
– А… там что? – она показала рукой в окно.
Если домработница и удивилась, то виду не подала.
– Сретенка. Я могу убрать вашу тарелку?
Варвара чуть не завыла.
«Да, черт побери!! Да! Вы можете убрать мою тарелку, постирать мою юбку, заштопать мои носки, почистить мою куртку и вытереть мне нос!! Да, я знаю, что не гожусь для вашего образа жизни!! Я не хочу, чтобы вы за мной ухаживали!! Я хочу заползти в какой-нибудь темный угол, если в этом замке есть хоть один темный угол – без джакузи, каминов, бронзовых рам, троллей с корзинами, ковров и паркетов, – и провести там оставшиеся три часа, думая о том, как мне теперь спасать свою шкуру, а не о том, что владельцу замка почему-то пришла в голову блажь переспать со мной! Он переспит и забудет, а я?! Что станет со мной?!»
– Пока, – холодно сказал Иван. Господи, а он-то чего злится?! – Постарайся больше не попадать ни в какие передряги.
– Иван!..
– Что?
Он был в длинном пальто, которое не слишком ему шло, делая его короче и шире, в идеальных брюках и темном свитере крупной вязки. Под свитером – безукоризненный воротник льняной рубахи.
Деревенский стиль, черт побери все на свете!
– Иван, а как быть… с кредитной карточкой?
– В каком смысле?
– Как ее… искать?
– Я не знаю, – сказал он любезно.
– А если… он опять на меня… нападет, а я понятия не имею, где эта карточка?
Он вежливо молчал.
– Да, – смешавшись, сказала Варвара, – да, я поняла. Извини. И спасибо тебе большое!
– Не за что.
Он ушел, и Анна Семеновна ушла, аккуратно и дотошно сложив ее куртку в огромный зеленый пакет.
Варвара осталась в замке одна.
Нужно дождаться возвращения куртки, решила Варвара. Надеть ее, выйти на улицу Сретенка, что бесшумно струилась внизу, и снова стать свободной.
